– Мама, – зовёт громко Таразию король, – ты где?

– Если верить запаху, то уже близко, – где-то далеко впереди отзывается драконо-мама.

– Девятьсот девяносто девять лет два месяца назад справила, а нюх и зрение не растеряла, – восхищённо удивляется герцог, идя впереди.

– И слух тоже, – тут же отзывается Таразия, – я всё слышу, мальчики!

С тоски начинаю тихо петь переделанную мной песню из мультика про Аладдина, экспромтом:

– Какой противный въедливый мотивчик, – бурчит недовольно король, – прямо так и звучит в голове.

И он начинает напевать, не фальшивя:

– Мяу? – ты стал меня понимать? – удивляюсь я прямо ему в ухо.

– У меня то же самое в голове, – отзывается Одэл, – приставучая же песенка, никак не могу остановиться её прокручивать снова и снова.

Впереди сперва раздаётся женский визг и тут же властный голос королевы-матери:

– Стоять, Ангелия! Я тебе хочу почки вырезать!

На месте фаворитки я бы сейчас ломанулась прямо в окно в чём была, даже если бы пришлось лететь метров пятьсот вниз.

Снова дикий женский визг, пугающий до мерзких мурашек на хребте. Видимо, у Ангелии не было шансов, и похоже, что одну из почек ей уже удалили. Драконо-хирург в действии, кто ещё готов стать донором?

Драконы переходят на бег, приходится засаживать когти поглубже. Врываемся в большую светлую женскую спальню.

На спине у девицы, барахтающейся на полу в лёгком пеньюаре, гордо восседает королева-мать. Она держит фаворитку короля за её роскошные волосы, приставив кинжал к нежной шейке.

– А теперь, Ангелия, на счёт «три» ты мне скажешь, кто тебя подговорил покормить невесту моего сына килькой. Если не скажешь, для начала побрею налысо.

– Я ничего не знаю, – хнычет фаворитка и, увидев короля, куксится ещё сильнее, – Филипп, помоги мне.

– Раз, – произносит твёрдо мама-дракон и взмахивает пару раз кинжалом. Светлые локоны опадают на пол, обнажая половину лысой головы.

– Мяу? – переглядываюсь я с герцогом. Тот пожимает плечами: вроде как всё нормально, жизнь удалась. Мда, ты уверен?

– Это Геог, – тут же сдаётся Ангелия, заливаясь слезами. – Мои волосы, – воет фаворитка.

– Брат, – нисколько не удивляется король, – Ангелия глупее, чем я думал.

– Мой второй сын, – гордо произносит Таразия, отпуская бьющуюся в истерике фаворитку и поднимаясь, – всё-таки правильно я его воспитала, ни дня без убийства.

– Стража, – кричит громко герцог. Два стражника врываются мгновенно, словно стояли возле дверей. На лицах ни грамма удивления, словно во дворце каждый день происходят разборки между матерью короля и его женщинами.

– Верните её отцу, – пугающе грозно приказывает король, – прямо сейчас.

– Мяу… – дракон умеет делать «кусь»? – удивляюсь я, развалившись на его плечах и лупя ему хвостом по лицу.

Фаворитка взвывает ещё сильнее, королева-мать морщится, пряча в рукав кинжал.

– А теперь можно и поспать спокойно, – умиротворённо произносит Таразия, – кошка спит со мной.

– Мяу? – а не побреешь? – заинтересовываюсь я.

Воющую, в слезах и соплях, прижимающую к своей груди обрезанные локоны, прямо в одном пеньюаре уволакивают из комнаты. Даже стало жалко девчонку: вот дурочка, пойти на поводу у претендента на трон! А королева-мать хороша, за пару минут раскрыла фактически государственный переворот.