Позже я обнаружил, что статуи были не просто декорацией. Две из них легко и почти бесшумно поворачивались вокруг своей оси, и тогда рядом отрывались проходы в узкие коридоры, проложенные в толще стен первого яруса Харчевни. Стоило сделать по любому из них несколько шагов, как скрывавшие проходы плиты вновь занимали свои места, и попасть обратно в комнату становилось невозможно. Оставалось только двигаться вперёд — на ощупь, если не было факела, но он особо и не требовался. Оба хода не раздваивались, только всё время поворачивали, иногда поднимаясь на второй ярус, иногда спускаясь глубоко под землю. Время от времени они внезапно расширялись и путь преграждала глухая плита, но стоило нажать на её край, и она поворачивалась, словно дверь-вертушка, пропуская тебя дальше. Последняя вертушка открывалась в одну из бесчисленных глубоких ниш, расположенных по обеим сторонам большого коридора, опоясывавшего по периметру всю Харчевню.

Мальчишкой я не раз устраивал засады в нишах, пытаясь выяснить, пользуются ли тайными ходами другие жители Харчевни. Но они или ничего не знали о них, или использовали крайне редко. Попасть же в коридоры из ниш было так же невозможно, как из коридоров — в комнаты. Вскоре я обнаружил, что коридоры меняются. Я же не дурачок, с первого раза запомнил число поворотов, подъёмов и спусков в каждом из них, даже число ступенек на лесенках. И вот, вновь сунувшись в один из ходов через некоторое время, я понял, что он идёт не так, как раньше. И выбрался я из него совсем в другой нише.

Как ходы могли перестраиваться, я не смог ни понять, ни даже услышать, а ведь грохот при перестроении должен был начинаться невероятный. Но что бы ни происходило внутри многометровых стен Харчевни и её подземельях, снаружи это никак не проявлялось.

Позже, вдоволь начитавшись разных книжек в библиотеке Имхотепа и в информхранилище Субайхи, я разработал собственную теорию, согласно которой потайные двери и ходы существовали совсем в другой Харчевне. В той, что была выстроена когда-то на Додхаре. Это объяснило бы, как она потом в одночасье возникла здесь, на нашей Старой территории. Просто выпала сюда, как наши пирамиды выпали на Додхар после Проникновения, но только не полностью. Хотел я было похвастать своими умозаключениями перед Генкой Жданом — мы тогда ещё ходили друзьями, — но поразмыслил и решил, что молчание золото. Ну их к Нечистому Феху, умников этих; стоит ляпнуть лишнее, сразу начинают расспрашивать, как там да что… Да и объяснений, почему Харчевня проявилась на Земле не целиком, я так и не придумал.

— Ты если заснул, то приляг, — услышал я голос Тотигая и вздрогнул.

Действительно, застыл посреди комнаты, будто пятая статуя в придачу к четырём уже имеющимся. Ударился, понимаешь, в воспоминания. А всё потому, что на душе было паршиво и хотелось отвлечься. Ну да, я мог бы прекратить поединок раньше, когда стало понятно, что победа за мной. Но я целенаправленно измолотил Прыгуна так, чтобы он уже не оправился. За что меня сейчас наверняка мысленно благодарит множество людей. А я тут, как сказали бы умники, рефлексирую. Хотя знаю, что всё правильно сделал.

И проповедника попрыгунчики замучили. И Генку они изуродовали бы. И караванщиков они грабили в пустыне. И пленных наверняка работорговцам продавали. Головой же всему был Прыгун. А вот смотри-ка…

— В какой комнате у нас Генка? — спросил я.

— В четвёртой слева от южных врат, — ответил Тотигай.

— Чёрт с ним, пускай там и сидит. Имхотеп ему с голоду помереть не даст, а сунется в общий зал — сам виноват. Сейчас отдохнём немного и уйдём из Харчевни до рассвета.