Девушка застонала. Ярость, зарождаясь глубоко внутри, стремилась вырваться. Этого нельзя допустить, надо контролировать себя. Всегда. Во всём. Матвей наказывал за эмоции. Сильно наказывал… Даша рванула кран, сунула руки под хлещущую струю воды и почти повисла на раковине. Пальцы закололо почти невыносимо. Так выходит злость, но на смену ей непременно придёт усталость, и Даша будет лежать на диване, не в силах пошевелиться. Тяжёлым одеялом навалится апатия, остановятся мысли и состояние подобное будет длиться от нескольких минут до нескольких часов – всегда по-разному. И точно. Сил хватило только на то, чтобы выключить воду и доползти до усыпанного мукой и макаронами небольшого кухонного диванчика.

Но сегодня все пошло не так, как обычно, в голове замелькали картинки из прошлого, всё то, что хотелось похоронить в глубинах памяти, всё то, что беспокоило и терзало душу до сего дня.

Вот они в баре с подружками. Девочкам весело. Они юны и беззаботны, они в этот вечер на танцполе у самой сцены, где выступает неизвестная никому кавер-группа. Не сказать, что хорошо играют, но стараются. Даша в компании этих девочек оказалась случайно. В очередной раз поругалась с родителями, оставаться наедине с обидами не хотелось, и она поехала в общежитие к однокурсницам. А они в бар собрались и гостье оказались совсем не рады, хоть и учились вместе, а до того дня Даша с ними не общалась. Пришлось искать компромисс, и Даша, подумав, кивнула. В бар, так в бар.

Вот она танцует и ловит на себе чей-то тяжёлый взгляд. Он прожигает, возникает чувство дискомфорта, даже более того, чувства страха. Даша останавливает движение, ищет того, кто доставляет ей неудобство. Находит. Встречается взглядом с гитаристом и страх сменяется ужасом. Его взгляд – взгляд хищника, почуявшего добычу, и девушка под этим взглядом становится жертвой. Ей хочется сбежать, ей не нравится быть жертвой, она, перекрикивая рёв музыки, говорит одной из девчонок, что уходит и, расталкивая локтями танцующих, пробирается к выходу.

Вот уже другой вечер. Они уже в другом баре, и Даша не сразу узнаёт группу на сцене, лишь почувствовав тот же острый взгляд, смотрит на музыкантов, ловит полуулыбку гитариста и понимает, что группа, хоть и сменившая репертуар, всё та же. Она снова пытается сбежать, но парень догоняет её уже на выходе, хватает за руку, чтобы уже не выпустить…

Почему она не отвергла его тем вечером? Тогда ещё была возможность уйти, тогда была возможность скрыться и никогда больше не встречаться с этим красивым, но таким опасным парнем. Не смогла. Сработал синдром жертвы. Не смогла отказаться от разговора, как, впрочем, и от отношений с ним.

Не смогла. Казалось, от неё вообще больше ничего не зависит. Ни решения, ни сама жизнь. С того вечера жизнь её принадлежала уже не ей, и не ему даже, а какому-то злому року, именно он довлел над ними обоими, лишая воли, подчиняя себе.

Они будто утонули в этих странных отношениях. Они не расставались, а если приходилось, чувствовали, непреодолимую тягу друг к другу. Они захлёбывались страстью и чувствами, но были ли эти чувства любовью в привычном человеческом понимании? Вряд ли. Неправильные, причиняющие боль, токсичные с самого первого дня отношения, необъяснимые для обоих, тяготили и мучили, но отказаться от них не мог ни парень, ни девушка.

Через полгода поженились, продали квартиру, в которую родители отселили подросшую дочь, такой подарок они на шестнадцатилетие ей сделали, продали вторую квартиру, оставшуюся Даше от родителей, купили другую – большую, почти в центре Москвы. Так захотелось Матвею, самой же Даше куда больше импонировали спальные окраинные районы, не такие статусные, но зелёные и не настолько оживлённые. Одну из комнат в новой квартире, по настоянию Матвея, сразу звукоизолировали – парень решил, не посоветовавшись с супругой, организовать в доме репточку. Идея с треском провалилась, остальным музыкантам слишком неудобно было добираться до них, да и не нравилось почему-то, говорили, что атмосфера в доме слишком тяжела. Но для комнаты Матвей быстро нашёл применение – он в ней «воспитывал» жену. Удобно же! Ни звука до соседей не долетает! А воспитывал жену Матвей частенько.