Хотя почему нечем?

– Я человек Линь Яня! Сына первого министра! – проревела я, севшим от криков голосом. – У меня есть его знак! Если вы сделаете то, что задумали, клянусь, он отомстит вам за меня!

Мужчина, услышав мои слова, замер. Я не видела его лицо, но хватка заметно ослабла.

– Какая-то девка из борделя – человек такого высокого лица? – потянул он. – Сказки не рассказывай.

Я вдохнула, пытаясь казаться увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.

– А как, по-вашему, добываются важные сведения? – процедила сквозь сжатые зубы. – И такими путями тоже. Думаете, сюда отправили бы советника или генерала?

Пальцы мужчины разжались, и он, наконец, выпустил меня, отступив назад.

Я медленно поднялась, чувствуя, как болят суставы и мышцы. Поправила как могла порванную одежду, хотя это было жалкой попыткой.

– Если это правда, – сказал мужик, облизнув губы и исподлобья глядя на меня, – докажи.

Порывшись в потайном кармане, я извлекла брошь, которую дал мне Линь Янь.

– Вот, – сказала я, протягивая ее. – Это знак сына первого министра.

Мужчина нахмурился, взял брошь в свои толстые пальцы и осмотрел её. Вот только выражение скепсиса тут же сменилось насмешкой. Он фыркнул, а затем громко расхохотался, откинув голову.

– Думаешь, я совсем дурак? – хохотал он, отбросив вещицу в угол комнаты. – Знак сына министра – эта дешёвая подделка? Ты за кого меня принимаешь, девка?

Его глаза блеснули злобой. Он замахнулся, целясь мне в лицо.

– Поплатишься за то, что хотела обмануть меня!

Но я была быстрее. Обеими руками схватила тяжеленную вазу с комода и со всей силы опустила её на голову насильнику. Треск и звон разлетевшейся керамики заглушили его гневный вопль. Мужчина пошатнулся, его глаза закатились, и через мгновение он тяжело рухнул на пол.

Я осталась стоять, сжимая в руках ручки от разбитой вазы словно щит. Сердце бешено колотилось в груди, а дыхание сбилось.

Тело казалось чужим. Меня трясло так сильно, что я едва удерживалась на ногах. Но я заставила себя подойти к мужчине. Пальцы дрожали, пока я, присев, осторожно проверила пульс. Мужчина был жив. Это должно было принести облегчение: я не убила его.

Но легче не стало. Конечности не слушались, а обрывки порванного рукава всё время падали, цеплялись, мешали двигаться. Я раздражённо пыталась поправить ткань, но тщетные попытки только сильнее злили. Хорошо, что я хотя бы перестала лить слезы. Плакать – это слабость, а сейчас я не могу быть слабой.

Мне нужно выбраться отсюда.

Порывшись в одежде насильника, я нашла ключ, подошла к двери. Первая попытка вставить его в замок оказалась неудачной, руки не слушались. Я глубоко вдохнула и попыталась снова. Со второго раза ключ вошёл, но никак не хотел проворачиваться.

Приложила всю силу, что осталась, надавила на него, пытаясь провернуть хоть как-нибудь, но услышала мерзкий треск. Опустив взгляд, увидела, как кусок металла остался торчать в замке, а в руке оказался обломок. Сердце провалилось в пятки.

Мамочки…

Перед глазами вспыхнуло сообщение системы: «Желаете починить ключ за счёт лепестков лотоса?”

Варианта всего два: «Да (-900 лепестков лотоса)» или «Нет”.

Что за вопрос, конечно, хочу! Я убраться отсюда хочу! Из этой комнаты, из этого проклятого мира!

Но следующее оповещение словно щелкнуло меня по носу: «Текущий баланс: 840 лепестков лотоса.

При нехватке лепестков лотосов для оплаты игрового выбора вас ждет кара небес.

Вы уверены, что хотите попытаться оплатить починку ключа?”

О, нет. Не хватало. Мне не хватало этих чёртовых лотосов.

– Что за издевательство… – прошептала я, чувствуя, как всё внутри закипает от бессильной злобы.