– С этими полоумными тварями как поступим? – поинтересовался Марсель.

– Скоро узнаешь, дружище, скоро, – обессиленно ответил Джулиус. – Пойдем куда-нибудь выпьем сначала, ради всего святого. Базар подождет.

Тото снова помог ему подняться на ноги, и, взяв под уздцы несчастных животных, которые до сих пор испуганно раздували ноздри, приятели побрели вниз по склону холма. Они смеялись, спотыкались о камни, стряхивали грязь с одежды и картузов. Оставив трех арабчат-попрошаек присматривать за мулами, Джулиус с товарищами зашли в таверну утолить жажду.

Джулиусу, чья одежда была испачкана в навозе, срочно требовалось помыться. Так приятно было погрузить голову и плечи в прохладную воду, стряхивать капли с волос, чувствовать, как вода затекает за шиворот, охлаждая разгоряченное тело. Он с шумом вдохнул и выпрямился над умывальником, отфыркиваясь, как мокрый щенок. Он чувствовал себя так, будто ему намяли бока, а руки чуть не выдернули из суставов. Ноги были все в синяках от ударов о муловы бока, но чувствовал он себя хорошо, сил, наоборот, даже будто прибавилось. Он зажег сигарету и повязал голову мокрым носовым платком, чтобы было не так жарко.

Мальчишки в нетерпении колотили кулаками по барной стойке.

Джулиус протиснулся вперед и бросил официанту пятифранковую монету.

– Только побыстрее, – велел он. – Времени нет, нам надо продать полдюжины мулов до заката. Так что поторапливайся, а то мы пойдем в другое заведение.

Менее чем через двадцать минут все были пьяны, кроме Джулиуса. Он привык к спиртному и мог бы выпить и больше, но внутри уже все горело. Рука его была тверда и глаз зорок, но душу охватила беспечность – ему было наплевать на всех и вся.

– Пошли отсюда, слюнтяи, – скомандовал он мальчишкам, и они смущенно последовали за ним, как кроткие овечки.

– На базар поедем с ветерком, – небрежно бросил Джулиус.

Он снова одним махом вскочил в седло, грубо дернул поводья и поскакал по улочкам Алжира, распугивая прохожих. Помахал рукой старику, который выругался и погрозил ему палкой в ответ, и чуть не задавил женщину – та в ужасе закричала, схватив детей за руки.

– Поосторожней бы надо, не то солдаты за нами увяжутся, – сказал Пьер, но Джулиус только рассмеялся.

На скотном базаре Джулиус направил мула прямо в попавшееся на пути стадо овец. Кругом было многолюдно. Он с улыбкой огляделся, слыша такие дорогие сердцу звуки: продавцы торговались друг с другом на незнакомых наречиях, сопровождая слова жестами, покупатели кивали, перешептывались, звякали монеты, переходя из рук в руки. Джулиус пробрался к долговязому мужчине в длинной накидке и феске, который ощупывал ноги тощей кобылы. Нижняя губа у него выдавалась вперед, а глаза походили на рыбьи, но одет он был хорошо. «Богатый простак», – рассудил Джулиус.

– От голодной скотины проку не будет, – самоуверенно заявил он. – Такую продавать – честных людей грабить. Хорошо в лошадях разбираетесь?

– Да мне все равно, как лошадь выглядит, лишь бы сильная была и поклажу возила, – покачал головой рыбоглазый.

Джулиус кивнул и покрутил в зубах сигарету.

– Вижу, что разбираетесь, – произнес он. – Такая лошадь только для пастбища годится. Вам нужен мул – быстрый и сильный. – Джулиус наклонился и прошептал мужчине в ухо: – Только между нами. Тут мул есть из арабского табуна, пригнали в Алжир из Омаля[20] сегодня утром. Меня просили продать его подешевле, понимаете? – Он многозначительно приложил палец к губам и подмигнул.

Мужчина в феске не понимал, однако ж подмигнул в ответ.

– Не говорите никому, – прошептал опять Джулиус. – Охотников на него много найдется, цена сразу взлетит. Но я не хочу вопросов, а потому готов продать вам животное как можно дешевле. Восемь луидоров – и мул ваш. Только плата сразу и не торгуемся.