Неповторимая индивидуальность Валентина Валентиновича, его замечательный талант ученого, готового щедро отдавать силы и личное время нашей науке, требуют не юбилейных статей, а обстоятельного исследования его вклада в историю России. Ставя подобную задачу перед аналитиками на будущее, постараюсь внести в ее решение свою лепту и представить обстоятельства жизненного выбора этой замечательной личности в контексте неоднозначных событий развития гуманитарных наук в нашей стране.

Среди ученых и с высокими академическими званиями, пожалуй, редко найдется человек науки, кто был бы удостоен издания трех юбилейных сборников с десятками статей коллег и учеников в знак уважения к юбиляру. Признавая его высокие профессиональные заслуги, каждый из них делился собственными научными изысканиями и вместе с ними своим мировоззрением, нравственными устоями и ориентирами[105]. В основу очерка вошли их статьи о нем, а также мои собственные воспоминания о совместной работе, разговорах с В.В. Шелохаевым, дополненные опубликованными дневниками ученого и его собственными воспоминаниями. Это высвечивает и фрагменты повседневности исторической науки в России в советские и постсоветские времена, и жизнь Института истории[106].

Время, когда Валентин Валентинович появился у нас институте, совпало с излетом политической «оттепели»; это был год, когда сотрудники обсуждали пражские события 1968 г. Разоблачение «культа личности» Сталина на ХХ съезде КПСС уже сменилось разномыслием в низовых партийных организациях. Еще в 1957 г. в институте прошли дискуссии по докладу его директора А.Л. Сидорова о степени зрелости предпосылок социалистической революции в России 1917 г., что являлось попыткой возродить культуру научных споров, задавленную в середине 1930-х гг. Надежда на свободное выражение мнений разделила историков, помогая не столько выработке консенсуса, сколько кристаллизуя разногласия по многим вопросам. А.Л. Сидорова поддержали его ученики, представители «военного поколения», в силу молодости горячо выступавшие против старых догм и закостенелых дефиниций, в частности, об «этапах» исторического развития. С точки зрения сегодняшних знаний, эти споры с вымученными схоластическими рассуждениями могут вызвать разве что недоумение. Но они продолжались в институте еще долго, много времени спустя после ухода А.Л. Сидорова в 1966 г., дав в 1970-е гг. основание для столкновений Института истории АН СССР с Отделом науки ЦК КПСС.

В «Прощании с прошлым» Валентин Валентинович рассказал, чем в те годы жила российская провинция, Мордовский университет, где происходило то же, что и в других вузах страны. Царила атмосфера тоталитарного контроля и преследования любого разномыслия. Такого рода санкции не обошли в 1963 г. и студента Шелохаева в связи с приватным чтением им с друзьями книг русских и западных философов[107]. Столкновения с деканом исторического факультета по этому поводу потребовали четкого определения своей позиции, проявления твердости и независимости в становлении, как он сам формулирует, «самостояния», продуманности в достижении жизненных целей. Столкновение с прозой жизни здесь и ранее при небольшом рабочем стаже в известном смысле определили выбор темы и тех широких проблем при выборе профессии, исследование которых порождало навык докапываться до глубин российского общественно-политического процесса.

Начало занятий в аспирантуре в 1968 г. потребовало сдачи кандидатского минимума по философии, что продолжило, как он пишет, «самостояние его “Я”». Взгляды молодого ученого продолжали формироваться и под влиянием ученого-фронтовика, ставшего впоследствии участником правозащитного движения, историка М.Я. Гефтера. В его семинаре занимался Шелохаев. Существование семинара оказалось непродолжительным, но общение в его рамках стало для молодых ученых своеобразной «лабораторией» научного труда. М.Я. Гефтер – бывший сам когда-то аспирантом А.Л. Сидорова, учил размышлять, вникать в каждое слово диалога, умел возбудить интерес, живое обсуждение, поощрял активное творчество. Он создал и возглавил сектор методологии истории, объединивший историков, культурологов и философов.