– Так пойдем к ним!

Нура всплеснула руками и рассмеялась:

– Ты же в чем мать родила, Ноам.

– И ты.

Как и прежде, пока в нашу жизнь не вторглись чужаки, мы не ощущали наготу как что-то необычное.

– Хочешь, я вымажу тебя илом? – предложил я.

– Предложи что-нибудь получше.

Не теряя ни секунды, я бросился к конвою, всеми силами демонстрируя стыдливость: ссутулился, прикрыл член ладонями, изображая беднягу, которого обобрали до нитки.

Едва я выскочил на дорогу, конвой остановился. Широколицый мужчина в пестром плаще шагнул в мою сторону. В его ушах покачивались подвески, на груди красовалось ожерелье. Он обратился ко мне на незнакомом языке. Видя мою растерянность, он переспросил по-египетски:

– Кто ты? Что тебе нужно?

Я с облегчением описал выдуманную сцену:

– Мы с женой купались. Когда вышли на берег, наши одежды исчезли. Не иначе, воры.

Незнакомец развернулся к товарищам и стал их отчитывать, явно в продолжение прерванного разговора; на шее у него вздулись жилы.

– Вот видите, здесь полно грабителей! До вас дошло наконец, почему я требую, чтобы вы были начеку, свора лентяев! Смотрите в оба! И держите оружие наготове. – Он снова обернулся ко мне. – Чего ты хочешь?

– Продай мне одежду.

Незнакомец просиял:

– Тебе повезло: я как раз торгую одеждой. И не только. Как ты намерен рассчитаться? Небось у тебя и деньги стащили?

Он проследил за моим взглядом: я только что сообразил, что мои запястья все еще украшены золотыми браслетами с отделкой драгоценными камнями. Он заключил:

– Замечательно. Я тебе верю. Мы сумеем договориться.

Глаза его алчно сверкнули, в них читалось уважение к моей персоне; потом они скользнули к тростникам, в которых укрылась Нура, и в глазах вспыхнула похотливая искорка. Я тут же отреагировал:

– Ты, разумеется, понимаешь, что сначала мне нужно выбрать платье для супруги и отнести ей.

Он сразу сник.

– Конечно, конечно, – пробормотал он.

Большая удача, что нам встретились Харакс и его спутники. Мы оделись и примкнули к их каравану, шагая рядом с повозками и беззаботно переговариваясь. Харакс был торговцем, он запасался товарами в Египте, отправлялся морем на север и там их продавал. Его акцент объяснялся происхождением: он родился на одном из островов Средиземного моря, говорил по-гречески и оттого некоторые гласные в начале слов произносил с придыханием, а звук «т» извлекал, помещая кончик языка на передние зубы, как позднее будут поступать и англичане со своим «th». Круглое лицо в обрамлении черной гривы волос превращалось в детскую мечтательную физиономию, стоило Хараксу вспомнить о своем родном острове, Лесбосе.

– Почему ты покинул его, раз так любишь?

– Я покидаю его, чтобы возвращаться.

– Ты мог бы остаться.

– Но не с моей сестрой. Сразу видно, что ты с ней не знаком.

Мы прибыли в торговый город Дьехапер – Харакс на греческий манер называл его Навкратис, «владелец кораблей». Рассказывали, что его основали не египтяне, а люди, пришедшие из-за моря. В самом деле, Навкратис был египетским портом, обращенным к Греции, и греки, при попустительстве череды сменявшихся фараонов и в обход ряда служб, считали его в некотором роде своим. Харакс нахваливал нам нового фараона, Нехо II: ожидалось, что его распоряжения будут благоприятствовать торговле с греками. Нехо и правда стремился связать Средиземное море с Красным: по его указу сотни тысяч людей были брошены на рытье широкого канала, который должен был пройти от Красного моря до Нила, что позволило бы судам плавать беспрепятственно и поддерживать обмен товарами между Средиземноморским бассейном и землей Пунт