Решив, что уже достаточно отдохнула, направилась дальше. Если я пойду на север от реки, то надо подумать о защите. В наших лесах водилось достаточно живности, плохо было то, что среди неё были и хищники. Леон рассказывал, как они с братом заготавливали рогатины для защиты. Он так просто говорил об этом, словно нужные палки росли на каждом шагу. Мне же попадались или корявые и короткие, или сухие и длинные, а впереди еще ожидал ночлег.

На земле его точно лучше не проводить. Ночью выползают змеи и прочие гады, да и некоторые хищники тоже предпочитают ночное время для охоты. Значит, надо подыскать подходящее дерево, благо лазить по ним я умею. Опять же спасибо бабушке и травоведению. В детстве я часто помогала собирать ей паучий мох и пагубник, растущие исключительно на верхних ветках. Леон говорил, что при ночевке лучше размещаться не на первой ветке, а на второй или третьей. На первой с земли тебя могут заметить хищники и окружить, дожидаясь, когда ты свалишься или слезешь сама.

Это было странное ощущение, идя по лесу, вспоминать слова того, о ком я предпочитала забыть. И все же, он словно тенью встал за моей спиной и подсказывал, как лучше обойти куст чесоточника. Указывая на северный мох, замечал, что я отклоняюсь от курса. Леон умел незаметно входить в чужую жизнь и застревать там на мертво. Я слышала рассказы девушек, которые встречались с ним. Столько вздохов, восторгов и сожалений. Попыток вернуться, но «генерал» никогда не оглядывался. Шел вперед, видел цель — не видел препятствий, и, к сожалению, я стала одной из его целей.

Мы не говорили о любви, ни об отношениях. Мы говорили о силе. Та злополучная книга, что осталась у меня, все же привлекла мое внимание. Вечером, включив ночник, я достала ее из портального кармана и увлеклась чтением. Парная магия. Магические потоки в телах людей, что были настолько гармоничны между собой, которые при особом ритуале могли дополнить друг друга. Мне дать больше сил, а Леону больше способностей.

Проблема была в том, что это были старинные записи. Руны, что использовались при его проведении, во многом устарели. Я, которая по наказу бабушки изучала руны с пеленок, предложила пересмотреть их и создать более современный ритуал, Леон согласился. Мы стали засиживаться в библиотеке после уроков, разбирая основы ритуала и руны, активирующие его. Леон не скрывал своего общения со мной, и это привлекало внимание. Девушки смотрели на меня с завистью, парни с интересом. Со мной хотели дружить, и порой, это раздражало. Так как я понимала, что виной всему Леон, а не я сама.

Иногда, когда исследования очередной руны подходили к концу, Леон переносил нас к себе в замок, в личную библиотеку герцога Де Калиара. Там был старинный артефакт, что оценивал руну и выдавал ее способности, а также диагностировал ее использование в заданном ритуале. И пока шла проверка, я изучала книги и рукописи. Леон в это время смеялся надо мной, называл книжным червем и забирал пить чай. В его замке я чувствовала себя намного свободней, мы болтали, рассказывали о себе, своих надеждах, семьях… Леон как мальчишка строил планы, что за способности появятся у него, а я понимала, что от предвкушения стать сильнее у меня трясутся руки.

Когда подготовка к ритуалу переросла в нечто большее для меня, я не знаю. Может, это было в тот момент, когда Леон потребовал к себе больше внимания в Академии, когда я общалась со своим однокурсником. Это было похоже на ревность, и мое сердце дрогнуло. А может, когда поняла, что Леон перенес все наши встречи к себе домой, а в библиотеке Академии оставались наши магические клоны, чинно читающие несколько часов к ряду и время от времени переговариваясь о чем-то. А может, тогда как я поняла, что к чаю нам подают только те пирожные, которые я люблю. А может, в тот момент, когда истории из его детства и юношества стали мне интересней рунической письменности, и я отложив бумаги и стек слушала Лео раскрыв рот.