Дин подошел почти вплотную к гнезду.

– Ты мог бы сжечь гнездо, но скорпионы никогда не уходят далеко от своей кладки. Если даже и уходят – мы обошли вокруг, и сейчас их рядом нет, они обязательно проверят свое гнездо позже. Увидев разоренное гнездо, они учуют твой запах и пойдут за тобой. Они будут идти столько, сколько нужно и когда ты заснешь, ужалят тебя вот сюда – Дин показал на шею, чуть выше плеча.

– Тогда ты умрешь, а скорпионы отложат новую кладку.

– Я не боюсь никаких ядов! – Марк улыбнулся, – Да и вряд ли эти тонконогие малявки смогут догнать меня в пустыне.

– Ты, не боишься, да… – Дин подобрался к гнезду и замер, – но по дороге, когда он будет гнаться за тобой, он будет жалить всех, кто попадется ему на пути. Меня, кого-то еще.… А вот так – Дин осторожно прочертил острием копья несколько глубоких борозд в песке, песок осел ниже по склону – Скорпион решит, что дюна сползает, и сам заберет отсюда гнездо. И никто не умрет.

Вот так, – Дин осторожно отступил назад, – Запомни: прямой путь в пустыне лежит по верхушкам дюн.

И они снова побежали.

Марк бежал. Все тело было подчинено размеренному ритму слов, а душа – их содержанию. С каждой легендой перед ним открывался еще один эпизод нелегкой жизни пустынных жителей. Одни легенды рассказывали обо всех премудростях сбора лекарственных трав, другие – о способах помощи раненым. Некоторые легенды помогали ориентироваться в пустыне, другие, рассказывали о временах года и связанных с ними обрядах племени.

– Почему вы не записываете ваши легенды? – спросил он во время очередной короткой остановки.

– Ты задал не тот вопрос, – невозмутимо сказал Дин: – я рассказывал тебе легенду о короткой строке, и ты знаешь про хранителей знаний. Ты хотел спросить, почему записав их, мы не забываем их повторять.

Марк находил манеру общения своего оппонента и изысканно-иносказательной, и обескураживающе прямолинейной одновременно.

– Мой вопрос как путь по верхушкам дюн, – ответил он Дину, намекая на то, что чтобы получить нужный ответ, необязательно задавать правильный вопрос.

– Ты бегаешь все быстрее, – в тон ему, ответил Дин, и, снова перейдя от иносказаний к прямолинейности заговорил: – Нас всегда преследовали. Все что невозможно взять с собой – должно быть легко восстановить в новом месте. Бумага горит, а слова, которые повторяют, никогда не забываются.

***

Марк задавал много вопросов. Дин, в своей странной манере, отвечал на них, они снова уходили в бег. Лишь один вопрос безмолвно завис между ними. Невысказанный, но отбрасывающий безмолвную тень на каждую их беседу: "Почему ты убил ее? Почему хотел убить своих соплеменников?" Марк чувствовал, что Дин понимает этот вопрос, но не спешит на него ответить, и Марк не торопил его.

Меж тем, видеозаписи были просмотрены по несколько раз, все события сложились в общую картину, все документы изучены и сверены. Стальная машина расследования перемолола практически все, что мог предложить ей Холодов, и буксовала на месте, не видя дальнейшей перспективы. Пробежки с Дином давали огромное количество информации, но она никак не могла помочь пролить свет на происшедшее.

Марк ожидал проявления недовольства со стороны Холодова, но полковник ни словом, ни делом не показывал, что желает избавиться от загостившегося чиновника.

Марк обнаружил, что весь мир вокруг него выстраивается в странной почти математической последовательности. Он мог с точностью до минуты предсказать, где будет находиться, и что делать сегодня, завтра, послезавтра. Эта удивительная упорядоченность жизни, никогда ранее недостижимая, каким-то образом влияла на его способности восприятия, давала возможность внимательнее относиться к окружающему миру.