И еще я понимала, что если бы Флоренс не послушалась и атаковала, то я бы вряд ли сейчас дышала морозным воздухом. И детеныш едва ли уже когда-нибудь куда-нибудь поехал бы.

— Я гений, — без лишней скромности признался Зафрэ. — А теперь вернемся в город. Думаю, тебе не терпится поскорее добраться до командора и доложить обо всем случившемся.

— Не терпится, — подтвердила я.

— Когда будешь рассказывать о нашей встрече, обязательно передай, что я надеюсь вернуть свою вещь в ближайшее время. В противном случае я расстроюсь.

— А расстраивать господина нельзя, — прогудел один из его шкафоподобных подельников.

— Детеныш…

— У меня есть принципы Анха. От моей руки она не пострадает.

— А от рук ваших… э-э-э, верных почитателей вашего таланта?

Ладони у неблагонадежных типов были сильно похожи на лопаты и беспокоили меня намного больше нежных ручек артефактора.

— Никто не посмеет.

Обратно в город я ехала в белой вычурной карете, на коленях у Зафрэ. Весь путь до центральной площади он ласково меня наглаживал, а я жалела, что не линяю и не могу оставить на его костюмчике приметный рыжий след.

Высадили меня прямо перед управлением, словно в насмешку.

— Рассчитываю на тебя, — сказал Зафрэ на прощание.

— Погодите. Может, хотя бы скажете, что так сильно хотите вернуть? Нужно же нам знать, что искать.

— Анха, я не люблю, когда меня держат за дура. — с угрозой сообщил он.

Зафрэ был уверен, что его сокровище у нас, и, кажется, считал, что мы знаем какую ценность заполучили, потому и не оставили ее в хранилище.

Меня это бесило. Не то, что он подозревает нас в попытках скрыть от него правду, а то, что Зафрэ оказался слишком высокого мнения о городской страже. И обо мне.

— Правда? — в том, что я нечисть мелкая, можно было найти много плюсов. Например, мне было не стыдно изображать убийственную наивность. — А я не люблю острые соусы, пахучие приправы, когда плачут дети... ужасные звуки... а еще не люблю...

— Чешую дракона. Три золотые пластины. Три, Анха, — сказал он, не дослушав, и захлопнул дверцу кареты.

На то, как он отъезжает и куда направляется, я не смотрела, мне срочно нужно было к волку.

***

Пока я рассказывала, как так вышло, что вернулась на несколько часов раньше запланированного, Хельму метался по кабинету. Не смог усидеть на месте, услышав, как Зафрэ забрался в карету к детенышу, и порывисто мерил шагами кабинет, пока я рассказывала все остальное, сидя на спинке его стула — самом дальнем от неспокойного волка месте.

— Я должен был ехать с вами! — решил он, когда я закончила рассказ.

— Мы же это обсуждали. Ты должен был остаться в управлении, чтобы не вызвать подозрений.

— И это оказалось бессмысленной предосторожностью! Если бы я был с вами…

— Но ведь все сложилось не так уж и плохо. Все живы остались. Эдит поехала дальше, я вернулась в город с Зафрэ и точно могу сказать, что за ней он никого не послал, все, кто там были, с нами уехали. И еще теперь мы знаем, что он ищет.

Хельму прерывисто выдохнул, молчаливо со мной не соглашаясь.

— Сам подумай, что бы ты сделал, встреться вы на той дороге? Попытался бы напасть? Схватить? Убить? Думаешь, получилось бы? Пусть ты выносливее простого человека, но и Зафрэ не преступник средней руки, едва умеющий пользоваться артефактами. Не смог бы ты пережить атаку его амулетов.

— Откуда тебе знать?

Я не знала, как объяснить ему всю эту запутанную глупость про интуицию, инстинкты и простое здравомыслие, которые помогали мне выживать столько лет и которые утверждали, что артефактор сильно опасный хищник. Подходящие слова не находились, поэтому я не стала даже пытаться.