— То есть, если я сейчас выберусь из кареты, вы позволите детенышу уехать?

— Безусловно.

— И она даже доедет до места назначения?

— Ни я, ни мои люди не станем ей мешать. Меня не интересует этот ребенок. Для того чтобы отправить весточку нашему общему знакомому, у меня есть целое управление. Каждый его работник может стать моим посланием… Надеюсь, ты передашь мои слова.

И моему сердечку в прямом смысле стало неспокойно. Утешало лишь то, что угроза прозвучала совсем непонятно, значит, не должна была напугать Эдит.

А со своими страхами я была уверена, что смогу разобраться.

Вот только Флоренс прямую угрозу каждому городскому стражнику, озвученную только что артефактором, кажется, поняла.

— Желаете умереть — отпустите ребенка, — велел Зафрэ раньше, чем она успела что-то предпринять. — Я обещал этой милой нечисти, что девочка не пострадает.

— Никто никого не будет убивать, — с трудом сохраняя спокойствие, сказала я. Хотелось психануть и поддаться инстинктам. Останавливало только присутствие Эдит. Если я сейчас дам слабину, через несколько секунд тут все будет гореть и детеныш может пострадать. — Мы мило побеседуем и разойдемся. Живые и невредимые.

Я обернулась на скромняшку, одновременно стараясь не выпускать артефактора из поля зрения. Рисковала заработать косоглазие, но справилась.

Флоренс не выглядела напуганной. Взволнованной — определенно, раздраженной — да, способной совершить глупость — вне всяких сомнений.

И куда только вся ее робость подевалась?

Меня тревожил ее пристальный оценивающий взгляд и кинжал в ножнах, что — я точно это знала — висел на ее ремне сзади и обычно был скрыт кителем. Сейчас Флоренс была похожа на человека, готового решить проблему не магией, так сталью. А развалившийся на сиденье напротив нас тип был очень похож на проблему, которую нужно решить… Порешить, прости меня, мамочка.

— Мне не нужна смерть никого из вас, — сказал Зафрэ. — Я хочу только поговорить.

А еще запугать, намекнуть, что нам с ним не тягаться, и продемонстрировать свои исключительные таланты.

— Будьте уверены, я непременно передам ваше послание командору.

— Именно это я и желал услышать. — Он протянул мне руку. — А теперь позволь помочь тебе покинуть карету.

Я не хотела его помощи, от одной мысли о том, что придется дотронуться до Зафрэ, шерсть становилась дыбом, но сзади меня сидела Эдит, которой на пользу затянувшееся знакомство с артефактором точно не пойдет.

И я послушно забралась к нему на руки.

— Анха… — жалобно позвала девочка, осознав, что меня у нее забирают.

— Все хорошо. Сейчас вы поедете. — Выглядывая из-за плеча Зафрэ, я старалась выглядеть уверенной, но уши так и жались к голове, непроизвольно, не желая меня слушаться. И хвост дрожал. — Еще увидимся.

— Значит, Анха, — только и сказал он, когда дверца кареты захлопнулась.

Я промолчала. Что тут можно было сказать, кроме «Отпусти меня немедленно, сумасшедший ты маньяк»?

С облучка, пряча в ножнах не запачканный кровью тесак, спрыгнул третий неблагонадежный тип. Через несколько мгновений карета тронулась.

Зафрэ недолго смотрел ей вслед, после чего, неловко удерживая меня и одновременно подкручивая часы на правой руке, что-то сделал.

Я видела, как все три его подельника проверили свои браслеты с быстро затухающими, вплетенными в кожаные ремешки камнями.

— Сильно талантливый, да? — недовольно спросила я. В артефактах я ничего не смыслила и, находясь слишком близко к Зафрэ, почему-то даже не ощущала исходящей от этих браслетов магии, но понимала, что вот эти камешки — это что-то очень сложное и опасное.