Ну и, конечно, солдат должен испытывать лютую ненависть ко всем, на кого командир укажет. Эта ненависть должна возникать мгновенно. Приказал командир: ненавидь пруссака – и солдат должен быть готов загрызть супостата, но как только укажет командир нового супротивника, солдат обязан тотчас забыть пруссака и броситься на него. У наемника такое чувство не воспитаешь, в глазах солдат Фридриха только талеры светятся и ничего более. Нет у него ни любви, ни ненависти, а значит, они неполноценные солдаты. Вот если Шувалову удастся воспитать свой Обсервационный корпус так, как он хочет, тогда армия российская станет поистине непобедимой.

Заседания венского Гофкригсрата проходили более чем мирно, никто не хотел беспокоить неприятными новостями или острыми вопросами президента – графа фон Гарраха. Почтенный фельдмаршал совсем недавно отпраздновал очередную круглую дату, ему стукнуло целых восемьдесят лет, поэтому на заседаниях он постоянно клевал носом, лишь изредка вскидываясь, чтобы сказать: «Да-да, разумеется, это надо хорошенько обдумать». Впрочем, это никого особенно не волновало, потому что уже давно все дела под себя подгреб канцлер Кауниц. Его любимой фразой была: «Война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам». Поэтому и сегодняшнее заседание катилось ни шатко ни валко. Некоторое оживление возникло, лишь когда кто-то из генералов (не позвать их совсем на военный совет было бы просто некрасиво) вдруг возник с вопросом:

– А как нашей армии взаимодействовать с русскими?

– С какими русскими? – изумился фон Гаррах. – А они что, тоже воюют?

– Так точно, господин фельдмаршал, – отрапортовал любопытный генерал, – воюют.

– И с кем? – продолжал допытываться президент Гофкригсрата. – Вдруг они уже подходят к Вене? Их нужно остановить, а у нас в столице войск никаких не осталось.

Кауниц сморщился, словно вместо стакана мозельского хватанул стакан уксуса.

– Русские воюют на нашей стороне.

– Это как? Быть того не может, – не поверил фон Гаррах. – Они сюда татар приведут.

Кауниц поморщился еще раз и ответил откровенно загрустившему генералу:

– Вместе с ними действует корпус фельдмаршал-лейтенанта Лаудона. И все операции согласовываются с нами.

– Но ведь корпус Лаудона совсем небольшой, там в основном кавалерия, – усомнился генерал.

Но тут вмешался фельдмаршал Ласси, который пользовался большим авторитетом у Кауница, ведь ему удалось пару раз разбить пруссаков.

– Генерал, вы неправильно понимаете ситуацию. Не Лаудон послан на помощь русской армии, это русские должны помогать Лаудону. И мы ставим задачи только своим генералам, а восточные варвары должны внимательно выслушивать наши инструкции и по мере своего разумения их выполнять. Лаудон обязан их контролировать и руководить.

– Вы ведь служили у русских, помнится, – заметил еще кто-то.

– Вот именно, – твердо ответил Ласси, – и потому на основании личного опыта я способен совершенно точно характеризовать эту нацию и ее армию. Если они на что и способны – это лишь исполнять приказания мудрых австрийских или прусских офицеров. Их собственные офицеры и генералы ленивы и глупы, постоянно пьянствуют и бьют солдат.

– Короче, – прекратил вечер воспоминаний Кауниц, – мы должны послать Лаудону приказ повернуть в Силезию и привести с собой русскую армию. Господа, не забывайте, что причина этой войны – Силезия, и только Силезия. Мы обязаны вырвать ее из хищных лап короля Фридриха.

– Но в прошлый раз это не удалось, – с тоской произнес внезапно очнувшийся фон Гаррах.