Я, конечно, никакая не звезда и никогда не «звездила», но не все были рады, что во втором спектакле подряд я играю главную роль. На каждую главную роль в спектакле Валерий Викторович устраивает «кастинги», мы целый месяц «пробуемся» на роли. Он снимает это на пленку, потом смотрит дома и еще вместе с нами. Смотреть это так смешно, что педагог из соседнего кабинета приходит к нам с возмущенным лицом и строгим выговором, а Валерий Викторович обнимает ее и, что-то нашептывая, уводит обратно к ней в кабинет. Он довольно симпатичный, хоть и немолодой человек, ему точно есть сорок лет. И некоторые наши самые старшие девочки пытаются с ним переписываться «ВКонтакте», хотя видят его на занятиях четыре раза в неделю.

Мы с нашими спектаклями ездили и в Тамбов, и в Тулу, и уже два лета подряд собираемся поехать в Париж. В прошлом году опять чуть не поехали, но продолжилась эпидемия, и наши гастроли отменили. А так бы мы обязательно поехали. Мой папа говорит, что он не уверен, что нас кто-нибудь ждет в Париже с нашими двумя новогодними спектаклями, а мама одергивает его, напоминая, что все равно билеты на самолет такие дорогие, что вряд ли я поеду. Но это всё теперь в прошлом.

– Кулебина? – Нина Ивановна отложила тесты и смотрела на меня. Брови ее, как в цирковом номере у клоуна, ползли и ползли наверх и никак не останавливались.

Я закрыла глаза и представила, что я – в далекой-далекой стране, где все умеют летать. И я сейчас лечу – над морем, легкая, воздушная. Я еще закрыла руками уши, чтобы ничего не слышать.

Я почувствовала, как кто-то толкнул меня в плечо, и открыла глаза. Нина Ивановна подошла ко мне и встала близко. Это такой прием. Трудно не подчиниться, когда учитель стоит рядом и нависает над тобой. Понятно, что он тебя не ударит по-настоящему, не раздавит, не сметет со стула мощной звуковой волной… Хотя – как сказать… Именно Нина Ивановна может и очень громкие звуки издавать, у нее мощный низкий голос. Но сейчас она, пихнув меня, заставив открыть глаза, сказала тихо и вкрадчиво:

– Что с тобой? Тебя отвести к врачу?

Нормальный человек на такой вопрос скажет «нет», потому что никакого врача у нас нет, есть фельдшер, человек, которого боятся все. Просто так от него не выйдешь. Он заставит любого раздеться до трусов, чтобы убедиться, что на теле нет сыпи и пятен, говорящих об остром инфекционном заболевании. Если пятен нет, а ты жалуешься на что-то, он заставит выпить большую белую таблетку, которую невозможно проглотить целиком, и прожевать тоже невозможно, она не раскусывается. Никто не знает, что это за таблетка, но давились ею многие.

Еще ходит много разных слухов: кому-то он якобы ставит клизму, – кладет человека на кушетку, говорит: «Ну-ка, перевернись на живот, нет ли у тебя высыпаний на спине?» и – р-раз! – ставит огромную клизму… Что происходит с человеком дальше – можно спросить у наших мальчиков, они это точно знают, расписывают в деталях, наверное, кто-то из них точно попадал в такую ситуацию. Но кроме огромной клизмы есть и другие страшные вещи. Кому-то он делает укол в плечо, рука синеет или даже чернеет, и потом невозможно неделю поднять руку, кого-то заставляет пить воду, похожую на ту, что из луж пьют бродячие собаки и кошки, вроде как это вода с размешанным углем, а вроде и грязь…

Я была у него только один раз и убежала. У меня в прошлом году заболела голова, я пожаловалась на уроке английского, а учительница возьми и отведи меня к фельдшеру, потому что в тот день все подряд врали про голову, и ей это надоело.