4. В характеристиках состояния этих систем отражается их перемещение в пространстве.

5. Они могут достигать тех же самых характеристик состояния благодаря различным первоначальным, исходным, условиям и благодаря варьирующимся влияниям энергии и информации.

6. Как для отдельного человеческого существа как системы, так и для агломераций людей характерным является внутреннее взаимодействие важных функциональных процессов, позволяющих им оставаться в устойчивом состоянии.

7. В их функционировании можно обнаружить тенденцию к развитию механизации, т. е. ряд процессов в их развитии обнаруживает тенденцию функционировать все более и более фиксированно.

8. Человеческие системы обнаруживают сопротивление к любому нарушению их устойчивого состояния.

9. Они способны в некотором диапазоне приспосабливаться к внешним и внутренним изменениям.

10. Они могут продуцировать себе подобные системы.

Это описание может быть рассмотрено как некоторое упрощение, но оно дает основу для рассматривания человеческих систем как организмических, т. е. открытых. Подобная модель может быть с успехом использована для описания процессов, происходящих в социальной работе. Кроме того, представляет интерес рассмотрение и закрытых человеческих систем: в литературе не встречается подобных теоретических исследований, но практика показывает, что человеческие системы могут по крайней мере проявлять качества закрытых систем как на уровне индивидуума (например, аутистические личности), так и на уровне агломераций – групп и сообществ (например, секты). Полемика между сторонниками теории и сторонниками эмпиризма понятна и заслуживает, безусловно, уважения; в развитии теории социальной работы разгар этой полемики приходится на 1950–1960-е гг., затем, возможно под влиянием новых достижений в психологии личности, в социальной работе наступит новый расцвет эмпиризма, но уже на более высоком уровне. В защиту сторонников эмпиризма уместно привести цитату из известной своей полемичностью работы В. Лутца: «Понятия и принципы, лежащие в основе практики социальной работы со случаем» (Lutz, 1956): «…эмпирический опыт богаче, чем любая теоретическая система, пытающаяся его описать. Человеческое существо в любой данный момент может быть описано как химическая, физическая, биологическая или личностная система, а также как часть различных социальных систем. Ни одно систематическое описание не является исключительно “верным”. Каждое является удовлетворительным и предпочтительным путем описания в соответствии с некоторыми научными и практическими целями феноменов. Принять позицию, что какая-либо отдельная концептуальная рамка (frame of references) полно и адекватно описывает феномены, – это значит навязать законченность эмпирическому опыту, что может быть правомерно только в отношении абстрактных теоретических систем. Подобная эмпирическая завершенность, безусловно, остановит продвижение вперед научного знания и эффективности практики».

В зависимости от стадии своего развития в различные временные интервалы социальная работа рассматривалась самым различным образом: начиная с психиатрической помощи на дому (1870-е гг., США), когда от социальных работников требовались навыки, близкие к навыкам патронажных медицинских сестер, и заканчивая участием в формировании государственных программ социального развития общества (примером последнего может служить модель социальной работы в Дании). В каждом конкретном обществе в зависимости от его потребностей и от степени осознания им этих потребностей (второе часто игнорировалось в истории нашего государства) концепция социальной работы носит специфический, порой уникальный характер. Это, разумеется, не снижает, а скорее обостряет необходимость создания общей теории социальной работы, где были бы предусмотрены возможные теоретические и прикладные модификации, отражающие конкретные социальные и психологические условия, в которых данная модель применяется.