На протяжении первых месяцев анализа дерматит не выявил улучшений. Эта неудача терапии была связана со следующим фактом: вскоре после начала анализа он заявил, что не способен вносить даже маленькие порции платы, на которые согласился в начале лечения, и после этого платил меньшую сумму. Поверив ему, я ничего не сказал по поводу этого изменения в нашем финансовом соглашении. Лишь много времени спустя я признал свою ошибку в том, что поверил ему. После окончания стоматологической школы он занимал деньги, чтобы начать частную практику. Он начал с небольшого дохода, который уходил на выплату взятых им долгов, так что он никогда ничего не оставлял себе. Не имея денег для себя, он не понимал, как может платить мне. Родственники давали ему деньги на покупку необходимой мебели, а жена занимала деньги для выплаты требований кредиторов. Когда он покупал электрическую вывеску для своего офиса и сумел оплатить ее после того, как торговец настоял на этом, я понял, что был слишком снисходительным к нему, и что со мной он повторял паттерн своего поведения в детстве, когда давал кузену украденное у дяди с тем, чтобы получить от него то, что хотел сам. Я вел себя с ним подобно его матери, которая в детстве не только закрыла глаза на его воровство, но и обвинила в этом другого. Я также действовал подобно его дяде, который, несмотря на то, что знал, что пациент украл у него свинцовые диски, не желал замечать воровства и позволил кузену принять вину на себя. Когда он украл у своего приятеля переводные картинки, перелом ноги освободил его от чувства долга и вины; подобным образом в анализе я невольно позволил ему удовлетворить свое обязательство кожными поражениями на руке, и вот почему он освободился от чувства того, что должен мне что-то. После объяснения своей ошибки, как только я понял ее, я настоял, чтобы он выполнил заключенное со мной первоначальное финансовое соглашение либо прекратил анализ.

Через несколько дней поражения на его правой руке стали гораздо обширнее, и впервые похожие поражения появились на тыльной стороне левой руки. Дерматит был тяжелее, чем когда бы то ни было, и он подумал, что ему придется закрыть свой офис и зависеть от страховки. Он увеличил свои страдания, чтобы избежать внесения платы, однако я остался непоколебимым, и поражения начали исчезать. Уже через несколько недель после того, как он начал придерживаться первоначального финансового соглашения, дерматит на руке и незначительные поражения на локте и ухе исчезли и не возвращались.

Тревога, развившаяся вслед за моим требованием о порядочности, имела следующее значение: он не мог убежать от реальной платы из-за поврежденной руки, заменявшей поврежденную ногу прежних времен; он должен был платить за лечение по контракту. Поражения исчезли, потому что утратили ценность субститута платы. Получавший угрозы со стороны строгого отца, требовавшего плату, он вернул назад символизированные поражениями переводные картинки и начал возмещать ущерб. Его выздоровление было бегством в здоровье из-за возросшей кастрационной тревоги.

Хронический дерматит на руке пациента защищал его от кастрационной тревоги и служил возмещением его собственных кастрационных тенденций. В то же время он давал возможность удовлетворять его частичные импульсы, включая вуайеризм, эксгибиционизм, садизм и мазохизм. Вдобавок он обеспечивал мастурбационное удовлетворение. Дерматит исчез, когда получила стимуляцию его кастрационная тревога, и поражения больше не защищали его от этой опасности. Он был вынужден избавиться от частичных удовлетворений, получаемых им через поражения, и возместить ущерб, дабы избежать кастрационную тревогу и получить любовь от аналитика в роли отца. По внешним причинам лечение пришлось завершить, так что не было возможности для дальнейшего анализа его кастрационной тревоги. В течение двух лет после завершения анализа не наблюдалось рецидивов поражений, и он продолжал платить мне регулярно то, что остался должен. В его сексуальной жизни также начали происходить значительные изменения. Он избавился от иллюзии, что у него очень маленький пенис, теперь он способен удовлетворять жену, и у него появились незнакомые до сих пор чувства любви к ней.