В выборе профессии он не последовал ни за дядей, ни за отцом, а скорее за собственными бессознательными потребностями. В стоматологии, через смещение снизу вверх, он нашел социально приемлемый канал для удовлетворения с помощью рук вуайеристских импульсов и агрессивности, прежде удовлетворяемых в гомогенитальных эпизодах. В профессиональной деятельности он также получал удовлетворение кастрационных тенденций, заменяя первоначально сильные зубы своих пациентов более слабыми искусственными субститутами. Это было выражением раннего паттерна. В детстве он украл у отца своего приятеля высококачественные сигареты, заменив их украденными у дяди сигаретами худшего качества.
В клинике стоматологической школы его, в основном, интересовала смена коронок и пломб. Он воровал небольшие кусочки золота всякий раз, когда раздавал его для такой работы, тем самым вновь проигрывая поведение своего детства, когда он воровал небольшие кусочки свинца у дяди для отливания волчков. В ряде случаев, когда пациенты-мужчины с подходяще большими золотыми мостами приходили на лечение, он удалял опорные зубы, вытаскивал мосты, расплавлял их и менял золото на наличные деньги для собственных целей. Его отец был одним из тех людей, кого он обманул таким образом. В других случаях он брал гонорары больше, чем было установлено клиникой, и присваивал себе разницу. Он часто удалял зубы так, чтобы требовалась замена золотых мостов. Однажды, предвидя невозможность оплаты аренды офиса, он упросил своего арендатора поставить пломбу. Он выполнил эту работу, но намеренно избежал обсуждения ее стоимости; когда работа была закончена, он понял, что все в его руках, и установил плату, достаточно большую, чтобы оплатить аренду и оставить арендатора должным еще некую сумму.
Его двойной целью с пациентами-мужчинами было их ослабление и извлечение собственной выгоды. Он удалял им зубы по малейшему поводу, нередко без обследования и определения их состояния, и заменял их более слабыми искусственными. С женщинами и детьми, которых он не боялся, он проводил тщательную и скрупулезную работу. Он принимал все меры предосторожности, чтобы сделать их лечение по возможности безболезненным, поскольку сам боялся быть поврежденным дантистами.
В клинике он был эксгибиционистичен в отношении своих технических достижений, часто прося однокурсников посмотреть на его работу. В подобной манере он умышленно показывал свои высыпания пациентам; если же те не замечали их, он привлекал к ним внимание. Стоматология предоставила ему возможности преодолеть переживания неполноценности по поводу своего роста, поскольку самый высокий мужчина в стоматологическом кресле был ниже его.
Его необузданная страсть к деньгам была желанием маскулинности и всего того, что она означала. Всякий раз, получая внушительные суммы от пациентов, он чувствовал себя адекватным и счастливым.
Придя договариваться насчет анализа, он объяснил, что всецело зависел от родителей, довольно бедных, что он не мог зарабатывать, поскольку учился в школе, и что он хочет предложить себя в качестве подопытной свиньи во благо науки. Была установлена минимальная плата, и было оговорено, что он будет платить регулярно определенными порциями в соответствии со своими финансовыми возможностями.
В первом сновидении, рассказанном в анализе, он воспроизвел важную часть своего невроза. Во сне он увидел декана стоматологической школы и большого агрессивного однокурсника, повстречавшихся на лужайке возле моего офиса. Декан сделал замечание, и однокурсник злобно ответил ему. Они подрались, и однокурсник правой рукой нанес декану удар в челюсть слева. Сцена сменилась: теперь все происходило внутри помещения, и пациент прикладывал холодную материю к разбитому лицу декана. Он заметил, что ушибленная часть лица выглядела так же, как высыпания на его собственной руке. Сновидение было спровоцировано двумя обстоятельствами. Пациент обратился к декану за учительской позицией и был отвергнут, и сильно разочаровался. Он хотел, чтобы я заболел, тогда ему не нужно было бы приходить на лечение, потому что он не желал рассказывать дальнейшие факты о своей сексуальной жизни. Инциденты в сновидении напомнили ему об опыте и фантазии, имевших место в его детстве. Как-то он капризничал в школе, и учительница сказала, что хотела бы поговорить с его отцом. Тогда у него возникла фантазия, в которой он увидел ее в горящем доме, спас и поэтому получил ее милость. Сновидение показывало расщепление его личности на маскулинного агрессивного однокурсника и феминную часть, подпитывавшую рану. Отказ декана и пребывание в анализе – две неприятные для него пассивные ситуации, которые в сновидении были отреагированы нанесением раны на лицо декана – садистической активностью против персоны, вынудившей его к пассивной ситуации. Он переложил свою рану на другого мужчину, и процесс в сновидении, с помощью которого он сделал это, – процесс перевода картинок. Когда в реальности его вынуждали к пассивной ситуации, он отвечал активными садистическими фантазиями, тогда как на ситуации индифферентного вида он сразу же реагировал пассивными установками и фантазиями. В сновидении ушиб на лице декана был таким же, как поражения на руке пациента, и поскольку ушиб был травматичным по своей этиологии, предполагалось, что происхождение поражений на руке аналогичное. Во время анализа не нашлось доказательств тому, что он когда-либо намеренно инициировал поражения на своей руке, однако было замечено, что он, сам того не зная, сохранял дерматит. Он носил сильно накрахмаленные манжеты, натиравшие поражения на коже, либо их раздражали рукава пальто, и тогда размер поражений увеличивался. Когда поражения были совсем маленькими, он нередко фантазировал, как они становятся больше, показывая тем самым, насколько он нуждался в дерматите и ценил его.