Зависимость понимания клиентской ситуации и событий от теоретической направленности понимающего иллюстрируется хрестоматийным примером интерпретации одного сновидения, сделанной 3. Фрейдом и К. Юнгом.
Представим, что человек поочередно обращается к представителям различных психотерапевтических школ. Он узнает много нового о своей проблеме, причинах ее возникновения и путях преодоления трудностей. Предположим, клиент тревожен.
Психоаналитик обратит внимание на бессознательные причины, вызывающие тревогу. Тревога оценивается только как симптом внутреннего неблагополучия, привлекающий внимание к внутренним конфликтам. Считается, что пациент переполнен деструктивными импульсами и тревога защищает его от них. Причины тревоги могут лежать в страхе кастрации и сепарации.
И. Ялом утверждает в качестве универсального источника тревоги переживание угрозы смерти. Патологическая тревога является результатом ранней травмы – конфронтации со смертью до того, как были сформированы адекватные механизмы защиты.
Социокультурный психоанализ причиной тревожности утверждает неудовлетворенную потребность в безопасности и принятии.
Бихевиорист считает, что тревожность лежит в основе невроза, и другие симптомы – навязчивость, заикание, экзистенциальные проблемы – побочный результат тревожности. Невроз формируется как стойкая дезадаптивная привычка тревожиться.
Рационально-эмотивная терапия утверждает связь тревожности с неправильными убеждениями, «абсолютистскими требованиями к миру быть предсказуемым и безопасным». Поэтому встреча с реальными жизненными проявлениями приводит к страху потерять контроль над ними и над своей жизнью.
Когнитивная терапия А. Бека обнаружит спрятанные в глубине когнитивные схемы опасности, сформированные в детстве и актуализирующиеся в определенных обстоятельствах.
Гештальт-терапевт признает недостаточное развитие способности к осознанию своих чувств. Укрывание некоторых нежелательных или отвергаемых чувств вызывает тревогу из-за сокрытого. А также укажет на существование кое-чего – «организмического экзистенциального центра», с которым лучше находиться в контакте.
Р. Мэй укажет на источник тревоги в угрозе ценностям, с которыми человек себя идентифицирует.
Попытки сравнить разные подходы делаются постоянно. Создается впечатление, что за этими попытками стоит стремление обнаружить не столько разное, сколько обнаружить общее, неизменное, лежащее в глубине. Особенно ярко эта тенденция поиска единства обнаруживается в работах, которые представляют разные подходы к одному и тому же случаю или проблеме. Так в книге Шнейдмана и Фарбероу «Крик о помощи»[26], в статье «Случай из практики»[27] или в работе «Le suicide»[28] различие в подходах только сильнее выделяет общее, характерное для феноменов психологической помощи, проявляющихся в разных формах.
Исторические корни психотерапевтической культуры
Под психотерапевтической культурой мы понимаем смысловой контекст существования психотерапии и психотерапевтов в обществе: цели, ценности, установки. Распространено заблуждение, фокусирующее внимание психологов на техниках работы, на том, как делать. Переоценка значимости технической стороны психологической помощи характеризует состояние бескультурности. Культура должна включать понимание того, ради чего совершается усилие и чему служит терапевтическая техника. Понимание этого позволяет осознавать контекст производимых действий, осмыслять диалогичность существования психотерапии, в которой присутствуют и 3. Фрейд, и К. Роджерс, и А. Н. Леонтьев. Акцент на технической стороне оказания психологической помощи не позволяет находить точки соприкосновения между различными подходами и направлениями, то есть создавать единую культуру психотерапии современной психологии.