После этого небольшого отступления Фрейд возвращается к проблеме ограничения человеческой агрессивности, что его, по крайней мере, в данном случае волнует больше чем ограничение сексуальности. До этого он уже утверждал, что примитивные ее формы (как и сексуальность) не могут обойтись без удовлетворения. Поэтому агрессивное влечение находит все новые и новые способы проявить себя и часто добивается удовлетворения посредством явной и грубой неприязни в отношении каких-то социальных групп (этнических, религиозных, партийных объединений и т. п.) внутри или за пределами собственной культуры, в виде шовинизма, антисемитизма или какой-либо другой разновидности социальной нетерпимости. Теперь он говорит о более тонких методах этого с помощью Сверх-Я – представителя культуры и авторитета родителей во внутреннем мире индивида. На формировании этой инстанции я уже останавливался. Сколько-нибудь подробно скажу об одной новой идее Фрейда, на двух других остановлюсь только бегло, поскольку они требуют более серьезного анализа. Главная новинка психоаналитика связана с чувством вины, с помощью которого Сверх-Я осуществляет свою функцию судьи и цензора. Фрейд утверждает, что по мере развития культуры усиливается его агрессивность или, говоря иначе, что именно самые добродетельные и культурные люди сильнее всего укоряют себя за самые незначительные проступки и даже лишь за помыслы о них и не потому, что от Сверх-Я не скрыть намерения, но и по той причине, что каждый отказ от влечения усиливает строгость Сверх-Я, а это представляет собой серьезную проблему развития культуры.

Кроме того, в самом конце работы венский психоаналитик на основании аналогии развития индивида и развития культуры говорит о существовании и Сверх-Я культуры, которое, на его взгляд, основано на впечатлении, оставленном великими деятелями конкретной культуры. К сожалению, понять, что такое Сверх-Я собой представляет, затруднительно, но несомненно одно: совершенная в России антимонархическая революция не уничтожила бытующее в обществе представление о «царе-батюшке». Возможно, что в Сверх-Я культуры преобладают ее идеалы, рисующие прекрасные перспективы будущего, – вспомним, к примеру, что идеалы коммунистического будущего играли в СССР важную мировоззренческую роль.

Вторая новинка связана с возможностью видеть в культурах своего рода подобие неврозов. У такого допущения есть реальные основания, найдется мало людей, согласных считать культуру национал-социалистической Германии нормальной, но в данном случае перед нами только зародыш интересной концепции – пока что соединение психиатрии и истории представить себе очень трудно.

Последнее крупное произведение Фрейда – книга о Моисее, которую автор задумывал как «исторический роман», то есть как произведение о жизни и судьбе героя еврейского народа, создателя его законодательства и религии, который во многом сформировал характер этого народа и определил его роль в древней истории Средиземноморья. В теорию культуры Фрейд практически не углубляется, так что на содержании этой книги останавливаться не стану, отмечу только поразительную преданность автора объективности знания: он – еврей – отваживается признать величайшую фигуру древнееврейской истории чужеродным египтянином. При этом внимательный читатель заметит, что эту объективность Фрейд сохраняет и при описании особенностей еврейского характера, в котором он видит и достоинства, и изъяны, и при выяснении причин антисемитизма, пышно расцветшего в современных автору Германии и Австрии (см. раздел III книги о Моисее, «Выводы и повторения»).