— Ишь ты, — подивился он и почесал за ухом. — Дела-а-а! Проспал я, значится, такой пируэт. Ну, будем знакомы, зовите меня Иваном Ивановичем.

— Алла Дмитриевна.

— Так что же у нас стряслось, Алла Дмитриевна, коли вы меня потревожили? — зевая и пытаясь прикрыть это увешанной перстнями пухлой рукой, спросил Вечный Страж.

— Студентка Рябова стряслась, — ректорша опустилась на место, явно успокаиваясь и переходя в свой обычный строгий режим.

Маша даже загордилась собой: ведь это именно из-за нее призвали Вечного Стража, чего, очевидно, не происходило уже много лет. До этого Алла Дмитриевна справлялась со студентами собственными силами.

Иван Иванович покосился на нее с интересом.

— Маша, — пискнула Маша. — Только я ничего не делала. Это со мной собираются сотворить непотребное!

Она и сама не поняла, откуда взялось это самое «непотребное», но как общаться с существом явно из другой эпохи? И заголосила жалобно:

— Угробить меня собирается неизвестная душегубка! А я безвинна аки голубка.

Все, включая Вечного Стража, уставились на нее с явным недоумением. Маша проявила силу воли и замолчала, оскорбленная. Что она, шут гороховый?

— А давайте я вам все расскажу, — вмешался Циркуль, единственный, кто и глазом не моргнул. И пришлось Маше снова слушать эту историю, да еще и на видение с собственным убийством в который раз любоваться.

— Тьфу ты, пакость какая, — выслушав до конца, выразил общее мнение Иван Иванович, а потом подошел к Маше, ухватил ее за подбородок и заглянул прямо в глаза, а показалось — до печенок пробрался. Пестрым ворохом воспоминаний пролетела вся жизнь в голове, а потом пахнущие ладаном пальцы оставили Машу в покое. Она измученно вжалась в спинку кресла. У них, нелюдей, что, про личные границы вообще не слышали? Это же наигрубейшее вмешательство в ее частную жизнь! Да еще и без разрешения.

— И правда аки голубка, — удивился Иван Иванович. — А то знавал я всяких! Одна вон прикидывалась девицей, а сама младенчиков по погребам прятала. Или, скажем, была у нас лет пятьдесят назад кухарка, ну до чего славная бабенка! А сама яду то одному насыпет, то другому…

— Да вы что! — вспыхнула Маша.

— А то, — с неожиданной резкостью прикрикнул на нее Страж, — что всякая тварь себя обелить норовит. Но ты у нас девка разумная, добрая, непорченая даже…

Мамочки.

Закончится ли когда-нибудь этот день?

Маша сцепила пальцы в замок, ни на кого не глядя.

Ну давайте еще плакат повесим.

Девственница Рябова. Зубрилка.

Ох, давно пора было с этой нелепостью покончить как-нибудь. Мало ли ловеласов кругом, кому можно подарить свой бутончик. Да только ловеласы смотрели на кого угодно, только не на Машу.

— Переезд отменяется, жертва наша остается на месте предполагаемого зверства. Будем брать на живца, — прервал ее размышления Иван Иванович.

— На какого живца? — испугалась Маша.

Иван Иванович ответил ей добрейшим взглядом, в котором даже не прятал азарта. Выспался, упырь проклятый, решил теперь поохотиться. С непорченой Машей в качестве приманки.

— Прошу прощения, — решительно вмешался Циркуль. — Но студентками мы рисковать никак не можем. Верно, Алла Дмитриевна?

И никакой он не Циркуль, подкаблучник и тряпка. А прекрасный Сергей Сергеевич Дымов, защитник и молодец.

Маша признательно ему заулыбалась, радуясь, что нашла союзника.

— А голем? — расстроился Власов. — Который бы вопрошал: «Это ты хочешь ухлопать Рябову?». Не нужен, что ли?

Алла Дмитриевна откашлялась, метнув сердитый взгляд в Дымова. Не понравилось ей, что он ее именем попытался прикрыться.