– Сперма точно его? – занудствовала я.

– У нас было время сделать ДНК-тест, который дал положительный результат.

– Возвращаясь к Джессике, – сказала я. – Причина и род смерти?

– Странгуляционные борозды отыскать трудно, поскольку голова долгое время была наклонена таким образом, что впоследствии отделилась от тела. А так как высохли глаза, невозможно увидеть характерные петехии, хотя они могут проявляться и при гистопатологии. Однако нет нужды забираться так далеко. Подъязычная кость явно раздавлена, ахиллесово сухожилие перерезано, и ухо удалено с этой стороны. – Манрикес покачал головой. – После признания Линча я прочитал результаты вскрытий в деле «Шоссе-66». Вот тогда и обнаружил связь между ними и телом из грузовика: метод убийства. Затем я исследовал тело Джессики на предмет обнаружения семени и нашел немного на различных его частях – в точности как на мумии из грузовика. Результаты предварительных тестов не исключают Линча. Главным приоритетом мы будем считать подтверждение анализа ДНК.

Я снова подумала, как там Зак один в приемной. Захотелось вернуться к нему, но заговорила Коулмен:

– На допросе Линч показал, что он использовал тело Джессики несколько лет, но устал ездить по дороге в гору, к тому же беспокоился, что кто-нибудь его увидит. Поэтому он начал экспериментировать на животных, а закончил с телом, обнаруженным в грузовике, когда мы взяли его. – Она повернулась к Манрикесу. – Не могли бы вы прислать мне оба результата вскрытия, по Джессике и второму телу из машины?

– Конечно. Они у меня в компьютере.

Манрикес прошел в дальний конец прозекторской, где дожидалось на носилках второе тело, накрытое зеленой простыней.

Коулмен и Макс наблюдали за тем, как он снимал ткань. Я увидела темную кожу, которую там и здесь пятнали пожелтевшие клочки бумаги и частички мусора, прилипшие к телу до того, как оно полностью высохло. Я не стала подходить, предоставив коллегам разглядывать тело. Манрикес с энтузиазмом размахивал руками, словно вознамерился левитировать труп.

– Этот экземпляр абсолютно невредим, как и труп Джессики Робертсон, – сказал он.

– Невредим? – переспросил Макс. – Да когда их доставали из машины, головы отлетели, а это тело – вообще все из отдельных частей.

– Я о повреждениях твердых тканей, – ответил Манрикес.

– Эй, я пошла… – со своего места рядом с телом Джессики обратилась я к ним, но никто меня не услышал.

Я отвезла Зака к «Шератону» на углу Кэмпбелл и Спидвей, помогла разместиться в номере 174, заказала в номер стейк «Сэлсберри» с пюре и заняла разговорами, пока не принесли еду. Я сидела на стуле у стола, а он – на краешке ближайшей ко мне кровати. Хотела незаметно подбросить ему таблеточку валиума, который держу в своей сумке, но передумала: увидела, как он заинтересовался алкогольными напитками в меню обслуживания номера. Зак, похоже, не горел желанием рассказывать о своей работе в лаборатории судмедэкспертизы и заверил меня, что ничего с ним не случится. Просто хочет побыть один. Я ему не поверила, но что оставалось? Он взрослый человек.

– И все же не стоило тебе ходить туда, – вновь повторила я, желая одновременно и потянуть время, и уйти, как последний друг на поминках.

– Нет, я должен был. Это как… дойти до самого дна.

Ему не было нужды пояснять насчет дна. Я поняла и знала, что не могла последовать туда за ним.

– Я сама позабочусь о приготовлениях для тела Джессики. Ты будешь забирать ее в Мичиган?

– Нет, Мичиган никогда не был ее домом. Наверное, она привыкла к этим местам. Пусть остается.