Машина, которую использовал убийца, каждый раз бралась в прокате на разные имена и впоследствии оставалась брошенной где-нибудь далеко от тела. Когда автомобиль находили, можно было с уверенностью утверждать, что она являлась непосредственным местом преступления: кровь на полу под пассажирским сиденьем, где он перерезал жертве сухожилие, и на заднем сиденье, где он насиловал ее и срезал ухо.

Я была буквально одержима этими убийствами, как, пожалуй, и почти всеми делами о серийных преступлениях. После второго трупа я в течение года уже с трудом могла заставить себя думать о чем-нибудь ином и, как только близилось очередное лето, нетерпеливо ждала нового сезона охоты с равной долей страха, что объявят о новой жертве, и надежды на поимку убийцы.

Можно что угодно говорить о профессиональной беспристрастности. Однако на самом деле одержимость не познаешь, пока у тебя не отнимут кого-то из своих. Никогда не прочувствуешь смерть, пока она не унесет того, кого ты знаешь.

Вдобавок к больной спине, из-за которой меня признали негодной для работы секретным агентом, я стала слишком стара для правдоподобного исполнения роли автостопщицы. Но Джессика, только что окончившая академию и такая же, как я, миниатюрная, могла сойти за четырнадцатилетнюю беглянку. Она была моей ученицей. Вайс и я тренировали ее. Мы оба учили ее, чту именно говорить подонку, как защищаться от него. В то лето я убедила себя, что она готова играть с бешеными собаками. Было ли это правдой? Или мне просто слишком сильно хотелось поймать того парня?

Так странно, но на следующее утро мне вдруг взбрело в голову накрасить губы. Я сказала Карло, что просто собираюсь на прогулку по приглашению Макса. Поэтому, когда в полседьмого три жутко официальных автомобиля остановились напротив дома забрать меня, взгляд Карло, понятное дело, излучал любопытство. Я прихватила свою тросточку для ходьбы и обыкновенную летнюю сумку с двумя длинными ручками – достаточно объемистую, чтобы пронести контрабандой мексиканца, но в данном случае в ней оказалась лишь пара бутылок воды, – принародно чмокнула Карло и направилась по дорожке к машинам знакомиться.

Довольно высокая молодая женщина, несмотря на жару, в темном, установленного образца костюме ФБР поднялась с пассажирского сиденья средней машины и, замерев, как богомол, приветствовала меня уверенным рукопожатием и пристальным взглядом – из тех, что непременно заставляют подумать о том, что вы чего-то не знаете.

– Агент Лаура Коулмен, веду это дело, – представилась она. – Агент Куинн, очень рада снова видеть вас.

Мне пришлось по душе, как она назвала меня «агент Куинн», хотя я давно комиссована. Как еще один знак уважения или же оттого, что я шла с тросточкой для ходьбы по пересеченной местности, она раскрыла передо мной заднюю дверь машины. Для вылазки я выбрала полукомбинезон защитного цвета и хлопчатобумажную блузку без рукавов, а температура тем временем перевалила за тридцать, и Коулмен сдалась: сняла пиджак, прежде чем залезь обратно в салон.

Третьим транспортным средством – позади нашей машины – был минивэн криминалистов. В первой же везли Флойда Линча. Знаю, не следовало мне этого делать, но, прежде чем забраться в джип, я приблизилась к машине, где на месте водителя сидел судебный исполнитель. Стекло пошло вниз, и наружу высунулась рука.

– Роял Хьюз, государственный защитник, – раздался голос.

– Я догадалась. Бриджид Куинн.

Хьюз ослепил зубами в довольной метросексуальной улыбке и зачем-то понизил тон: