– Лиза, послушайте, – Смирнов подходит ко мне, и присев у моих ног, берет мои трясущиеся ладони в свои. – Я не хочу вас мучить. В этой студии побывали сотни людей, рассказывали сотни историй, и я прекрасно понимаю, насколько это тяжело. Вы не первая мать, оторванная от детей, и, к сожалению, в наше время не редкость, когда богатый успешный мужчина так жестоко сводит счеты с супругой. Я осознаю, насколько тяжело вам, как матери.

– Тогда перестаньте копаться… – утираю щеку протянутой мне салфеткой и приоткрываю губы, выпуская воздух из легких.

– Это шоу, – шепчет, впервые взглянув на меня без притворства, хоть и не может не понимать, что камеры пишут происходящее, не оставляя нам шанса остаться незамеченными. Понимаю, что он рад бы свернуть это действо, но требования к передаче никто не отменял.

Я бросаю свой взгляд ему за спину, замечая, как напрягся Слава, что не сводит с меня глаз, явно борясь с желанием схватить и увести подальше от жадной до скандалов толпы, снимаю последнюю слезинку с ресниц и, приподняв подбородок, сдаюсь:

– Ладно. Хотите слушать? Пожалуйста. Только не ждите, что моя история будет романтичной, – предостерегаю, больше ни разу не взглянув на оператора, и все свое внимание переключаю на скомканную салфетку. – В феврале Слава попросил меня отвести Громову документы…