Я сразу в ответ сообщила ему все сведения, которыми обладала: кто у меня папа и мама, где я живу, а самое главное – мы совсем недавно купили телевизор, и он на весь дом один, поэтому к нам каждый вечер приходит целая толпа, и мама уже не рада новой покупке. Интерес дяди Миши стал еще сильнее. Он уточнил мою родословную и номер квартиры и даже что-то записал в блокнот. А потом сказал мне, что завтра после школы ждет меня в молодежной редакции «Факел» и вполне возможно, что я смогу получить главную роль в его новом спектакле.

Вечером я прожужжала все уши родителям про дядю Мишу, телевидение и спектакль, но они отнеслись к моему рассказу не слишком серьезно, хотя разрешили мне пойти на студию телевидения (телестудия была в нескольких кварталах от нашего дома). На одном конце улицы Белинского был наш дом, посередине улицы – моя школа, а в конце улицы – телевизионная студия и высокая вышка, которую хорошо было видно из нашего окна.

Телевидение в Нижнем появилось в 1957 году. В ту пору сигнал из Москвы еще не поступал в регионы, поэтому конец 50-х стал золотым временем расцвета местного ТВ. На телевидение пришли люди творческие и яркие из числа тех, кто хотел воплощать свои самые разнообразные идеи и таланты. Таким был Михаил Мараш, который работал в театре актером, а на ТВ стал режиссером, автором и ведущим потрясающих по выдумке и красоте программ для детей и молодежи. Таким был Владимир Близнецов – романтик и поэт, который уже после местного университета поступил на сценарный факультет ВГИКа и блестяще закончил его.

Рогнеда Шабарова, Маргарита Гончарова, Нина Рощина, Олег Лунев, Наталья Скворцова, Наталья Дроздова – всех не перечислишь. Именно эти люди стали моими учителями и наставниками, и многих из них я долгое время звала дядя Миша, дядя Володя, тетя Рона.

Первый приход на телестудию был чрезвычайно неудачным. Дело в том, что меня никто не ждал. Дядя Миша был уверен, что я приду с родителями, которые предварительно ему позвонят. Но в нашей семье был культ самостоятельности: ни мне, ни родителям даже не пришла в голову мысль о совместном походе на телевидение.

Строгий вахтер преградил мне путь. Я уговаривала его, потом заплакала, но уходить не собиралась. На помощь ко мне никто не спешил. Тогда я попросту прошмыгнула в открытую дверь проходной и побежала изо всех сил по коридору главного здания. Вахтер побежал за мной, выкрикивая всякие угрозы.

Так мы и бегали друг за другом по зданию, причем я вопила: «Дядя Миша!» а вахтер кричал: «Девочка, вернись!» Тут же нашлись люди, которые отвели меня к Марашу. Он долго хохотал и извинялся перед вахтером. Потом он повел меня в студию, и я впервые увидела огромный павильон с декорациями, жаркими световыми лампами и пугающими жуками-камерами с толстыми хвостами проводов.

Я трогала деревья, сделанные из картона, щурилась на сильный свет. Сердце мое трепетало от счастья. Меня попросили что-то сказать, потом попрыгать через скакалку, – я делала все, что мне велели, и уже понимала, что хочу остаться здесь навсегда.

Только потом – намного позже – я узнала, что дядя Миша столкнулся со мной на улице как раз после кастинга, который он проводил в соседней школе среди девочек – учениц 2–3 классов. Он выбрал 5 девочек, и все они торжественно пришли с мамами как раз за 2 часа до моего «налета» на телецентр. Одна из них вроде бы даже получила приглашение на съемку на следующий день, но мой энтузиазм и битва с вахтером произвели на Мараша неизгладимое впечатление. Тем более что роль, которую мне предстояло сыграть, предполагала буйный темперамент и чрезвычайную самостоятельность. Согласно роли, главная героиня украла деньги у родителей и пошла покупать все то, чего была лишена: конфеты, игрушки, новые наряды. Это был спектакль в защиту детей, которые имеют право на внимание со стороны родителей. Забавно, что следующей проблемой после утверждения на роль стало мое равнодушие ко всем этим радостям жизни, потому что мои собственные родители растили нас с братом в атмосфере баловства, заботы и полного доверия.