И опять его вынесло на раскаленную сковородку площади имени 31-й Дивизии. Ссутулившись, он застыл на солнцепеке у автобусной остановки. «Но ведь подписку о неразглашении я не давал», – думал он. «Расписку не давал, но ведь предупреждали», – думал он же. Красный с белой полосой автобус подошел и распахнул ободранные двери. Из них никто не вышел, и в них никто не вошел. Автобус тяжело вздохнул и уехал.

«А что такого?» – подумал Михаил Зиновьевич. Он распрямил плечи, перехватил портфель из правой руки в левую и тронулся к двенадцатиэтажному дому по улице Генерала Микрюкова.

«Все правильно! Никогда не давать себе поблажек! И правильно, что машину сменил на этот жуткий “Москвичок” и что окна не дал себе открыть, хоть чуть не сдох от духоты. И что стекла вазелином замазал, чтоб непрозрачно было снаружи. Все правильно! Никуда он не денется. Вернется», – шептал себе Никитин, борясь с наплывавшими кошмарами.

Конец ознакомительного фрагмента.