Ксанар даже отступил на шаг, чтобы меня лучше видеть. Смотрел остро, пробирая насквозь.

– Не нравишься ты мне. Но отвечу, чтобы потом голову морочить не смела, – он сделал паузу, видимо, желая, чтобы я еще больше прониклась моментом. Хотя куда уж больше, и так веревками по самую шею замотана. Только если для полноты картины мне кляп в рот засунуть. – Истинные ведьмы могут воздействовать на драконов. Голосом, магией. Пробираются в мозг, туманят разум, губят, не испытывая мук совести. Поэтому на тебе особые наручи, блокирующие силу.

– Вот именно. На мне наручи, почему я должна молчать? – меня распирало изнутри. Рассказать бы этому княжичу горькую правду. Как губили драконы всех ведьм без разбору, пока светлые сердца не начала поглощать чернота. Как боялись хрупких дев, нападая первыми. Но тогда он меня точно кляпом заткнет.

– Потому что твой голос все равно вызывает отклик! – не сдержался он, и глаза сверкнули звериной желтизной.

Ксанар в один шаг оказался рядом, пришпиливая мою шею к мачте ладонью. Дышать стало совсем нечем.

– Я старше, выдержу. А вот Артаринор сорваться может. Обернется драконом, корабль потопит.

Лукавит. Корабль и не такое выдержит. Тут все под драконов заточено, учитывая и незапланированный оборот. А вот проблем с русалками княжичу явно не хотелось.

Ксанар пытался просчитать все возможные варианты, зачастую перестраховываясь. Вот и силу ведьминского голоса явно преувеличивал. Запугал его батюшка так, что теперь колбасит княжича от любого моего действия. Поспорить готова – вырвись я сейчас, взмахни рукой и белиберду всякую наговори, вся драконья команда на пол повалится, веря, что я их заколдовала.

– Ладно. Молчу. Но хоть отвяжите…

– Нет. Но я ускорю плаванье магией, – неожиданно мягко произнес Ксанар. И подался ко мне, втягивая носом воздух.

Какой он, однако, непоследовательный. То на десять шагов был готов отскочить, то жмется, как ненормальный. Не была бы уверена, что противна ему, испугалась. А так – пусть хоть обнюхается, все равно не тронет.

Зато понятно, что не только младшенький княжич образом впечатлялся. Знала Ниорика во что ведьму наряжать. Ксанар просто себя контролировал хорошо, а сейчас минутную слабость спишет на действие моего голоса.

Запястье обдало холодом, и кожа начала зудеть. Я чуть не застонала от невозможности почесаться. Но это почти сразу прошло, сменившись нестерпимым жаром. Похоже, браслету не нравится, что императорской женой интересуется кто-то чужой.

– Очень надеюсь, – приняла я уступку, понимая, что до нападения морской живности, простою связанной. Придется с браслетом о помощи договариваться. – Только дышать на меня не нужно. Я драконов тоже не особо жалую.

Ксанар отшатнулся, будто ошпаренный. Он, видимо, обнюхивал меня на инстинктах, и сейчас оказался уличен в постыдном для себя действии. Зыркнул на меня зло, сверкнул звериными глазами, и резко развернувшись, ушел.

Ну слава богу!

– Вылезай давай, чудовище, – прошептала, чувствуя щекотку где-то в районе декольте. Полностью сформировавшийся дракончик, проявляя чудеса изворотливости, высунул свою маленькую черную голову из-под веревок. – Мне твоя помощь нужна будет.

Косить глаза было больно, но просить ящерку переместиться, я боялась. Если засекут, отберут, как пить дать.

Дракончик, хитро сощурив круглые глазки, показал мне раздвоенный язык.

– Подразнись мне еще, – проворчала, чувствуя, как поднимается в душе волна умиления. Хорошенький, паршивец, так и хочется погладить. – Ты же слышал, что Ниорика задумала, – он кивнул, но язык прятать не думал, даже вытянул сильнее. – Прожжешь веревки, когда онлуги появятся. А до тех пор не высовывайся.