Вторая моя ошибка заключалась в том, что я надеялся когда-нибудь изменить эту ситуацию. Да, я ждал своеобразного чуда, которое все уладит и, словно по мановению волшебной палочки, словно от внезапной вспышки, все вдруг станет другим…

Но время шло, и ничего не менялось. Наоборот, с каждым днем становилось только хуже. Каждый день я все больше уставал от токсичной динамики, все больше страдал от целенаправленных атак на мою самооценку, на мое представление о себе, на самую мою суть. С каждым днем я становился все более понурым, израненным, обреченным…

Я думал, что все это не так уж важно, – возможно, потому, что мне так выставляли это. Сейчас, с высоты прожитых лет и приобретенных за это время знаний по данной теме, я отчетливо понимаю, что меня вынуждали так думать при помощи сознательной, тщательно продуманной стратегии.

Меня также заставили верить, что я чрезмерно обидчив и должен спокойнее относиться к пустячным «недостаткам» некоторых особ – тем самым недостаткам, которые в моем случае считались совершенно недопустимыми. Такой двойной подход меня страшно угнетал. Я не понимал, почему одно и то же поведение может быть и допустимым, и страшно предосудительным в зависимости от того, о ком идет речь.

Меня убедили, что я чересчур требовательный, что мне следует довольствоваться любым пустяком и ценить как дар судьбы то, что на самом деле было жалкой подачкой. В течение долгих лет мне внушали, что я слишком слаб и должен достойнее переносить боль. Что в ней нет ничего страшного. Что я обязан страдать для того, чтобы другие не страдали. Что моя боль не так важна, как боль других людей. Меня даже обвиняли в чужой боли – иногда симулируемой в процессе грубого эмоционального шантажа, иногда реальной, но не имевшей ко мне никакого отношения. На меня навешивали любую вину, я был повинен во всем. Наступил момент, когда мои плечи перестали выдерживать такое количество вины.

Меня приучили думать, что я не имею права брать в расчет свои потребности и интересы. Все, в чем я нуждался, что хотел и ценил, не имело никакого значения, полностью игнорировалось и даже запрещалось – таким образом меня оттирали на задний план, подчиняли чужим потребностям и интересам. Я ничего не стоил, я был чем-то вроде ненужного, жалкого хлама, любой человек был важнее и ценнее меня.

Меня убедили в том, что я эгоист. Я сравнивал себя с другими людьми, смотрел на их поступки и поведение и на их фоне сомневался в своем эгоизме, хотя уверенности в себе все же так не хватало! Долгое время я жил, изолированный от нормальных примеров, здоровых сравнений, не имел возможности оценить свои поведение и поступки, чтобы справедливо, объективно сопоставить их с реальностью.

Мои мысли и чувства никого не интересовали, не принимались всерьез, не заслуживали ни малейшего внимания, и долго, слишком долго я, стараясь как-то подстроиться, сохранить хотя бы видимость гармоничных отношений, игнорировал свои эмоции, недооценил их влияние на свою жизнь, страдал без всякой необходимости.

Но 28 мая 2008 года, взяв на руки свою новорожденную дочь, я понял, что не желаю ей той же участи, которая выпала на мою долю, не хочу, чтобы она прошла через то, через что пришлось пройти мне. Я был обязан правильно воспитать свою дочь, предоставить ей необходимые инструменты для жизни, сделать ее не бесчувственной, но сильной, обеспечить всеми ресурсами, необходимыми для полной, спокойной, не травматичной жизни. Важнее всего было научить ее защищаться от токсичных, деспотичных, паразитирующих людей.