– А это кошка, – сказала она, приподняв сачок, в глубине которого вился мохнатый клубок. – Кошка по имени Кошка.

Она сделала шаг вперёд.

– Пустите нас, пожалуйста.

Я провёл повторную проверку. Ни ID, ни чипа, ни записей в системе – она не существовала в базе.

– В доступе отказано, – сообщил я, сохранив нейтральный тон. – Данный городской комплекс предназначен для проживания и обслуживания лиц, зарегистрированных в системе. При отсутствии биометрических данных вход невозможен.

Фраза была стандартной. Одна из тысяч, заранее прописанных в протоколе.

Я ожидал, что девочка заплачет. Отойдёт. Попытается что-то объяснить. Но она просто стояла. И смотрела – не на ворота, не в сторону спасения. А прямо в меня. Как будто услышала всё и всё поняла, но всё равно не собиралась уходить.

– Вы можете нас спрятать? – спросила она тихо.

– Уточните ваш маршрут, – произнёс я. Затем, сделав паузу, переформулировал в более мягкой форме:

– Откуда ты пришла, дитя?

Следовало говорить с ней именно так – без давления, не пугая, как того требует инструкция по взаимодействию с несовершеннолетними.

Она опустила глаза, и по щеке скатилась первая слеза.

– Там, на севере… – тихо сказала девочка. – Есть лагерь. Люди.

Пауза. Резкий вдох.

– Мне удалось сбежать. Но они идут за мной.

Голос её не дрожал, но в нём слышалась усталость.

– Если бы у нас было другое место, куда идти, я бы не пришла сюда. Но нам больше некуда.

Котёнок в её сачке издал жалобный звук – короткий, еле слышный. Будто понимал смысл слов, хотя такая интерпретация исключена.

Для активации протокола допуска требовалось основание. Даже косвенное – любое подтверждение, позволяющее классифицировать субъекта как гражданина или хотя бы временное исключение.

Без укрытия поблизости и с учётом текущих условий, вероятность её гибели стремилась к 100%.

Переохлаждение, обезвоживание, возможные атаки диких животных или мародёров. Она не выживет.

Но протокол оставался категоричным – вход запрещён.

– Прости, дитя, – произнёс я, сохраняя голос ровным и вежливо-механическим. – Вам отказано во входе.

Она замерла, а потом снова заговорила.

– Пожалуйста, дяденька… Нам с Кошкой просто нужно где-то спрятаться. Мы уйдём, правда. Пойдём южнее…

На юге действительно находились поселения людей. Но путь до них был слишком долгим. Её шансы – минимальны.

Я провёл повторное сканирование. На коленях – ссадины, характерные для падения на щебень. На предплечье – царапина с начавшимся воспалением. Температура тела – 37,4, что свидетельствует о возможной инфекции. Эти данные дали мне основание.

Согласно протоколу, я обязан следить за состоянием здоровья людей.

Девочка не зарегистрирована, но её состояние опасно.

Возраст, травмы, риск заражения – всё это позволяет мне активировать кратковременный допуск для оказания помощи.

В этот момент у неё появился шанс.

– Ты нездорова, – сказал я. – Поэтому я могу предоставить кратковременный доступ. Тебе окажут первую помощь, выдадут припасы, после чего ты продолжишь путь к южному выходу. Оставаться дольше – невозможно.

– Спасибо, дяденька, – ответила она почти шёпотом.

Я проверил периметр. Убедившись в отсутствии угроз, отдал команду на открытие ворот.

Замок сработал с щелчком, и металлические створки медленно разошлись, впуская наружу мягкий голубоватый свет люминесцентных ламп.

Свет упал на её лицо – бледное, уставшее, но с намёком на облегчение.

Я следил за каждым её шагом. За поворотом головы, направлением взгляда, движением плеч. Девочка шла медленно, вглядываясь в пустые коридоры, по которым давно не ступала нога человека.