– Пойдем на кухню, – хватаю Юсупова за свободную руку и веду за собой.

Даю ему бумажное полотенце, сама же принимаюсь рыться в аптечке. И только, когда Егор подходит к раковине и начинает закатывать кровавыми руками рукава рубашки, до меня доходит, что ему надо дать лед. А еще до моего мозга долетает странная мысль – мне нравятся его руки. И дело не в крови, которую он уже смыл. Мне просто нравятся его ладони. Нравится, как они напряжены. И пальцы у него тоже очень даже ничего. Не короткие и не толстые. Такие, как надо. Да… пальцы у него точно такие, как надо. Повиртуозничали в моих трусах знатно. Я бы не отказалась еще раз. Разочек. Всего лишь разочек. Пипец, я реально больная. У него, может быть, шнобель сломан, а я думаю о его руках и пальцетрахе.

– Лиля?

– А? – перевожу взгляд на его лицо.

– Ты долго будешь стоять у морозилки? Может, все-таки достанешь то, ради чего ты туда собралась?

– Ага. Сейчас, – достаю из морозильной камеры упаковку куриных ножек и, обернув ее полотенцем, прикладываю к переносице Егора, сам же Юсупов активно сцеживает свою кровь, наклонив голову к раковине.

Так продолжается еще несколько минут. Я же, как завороженная наблюдаю за этой странной сценой. И только, когда капли крови становятся все реже, я очухиваюсь и, передав заморозку Юсупову, вновь начинаю копошиться в аптечке. Достаю оттуда ватные диски и, скрутив их, смачиваю перекисью водорода.

– Давай вставим их тебе в нос.

– Валяй.

– Я?

– Ты.

– Да пожалуйста, – вставляю ему в ноздри вату.

– Что? – первым нарушает молчание Юсупов.

– Тебе не идет широкий нос.

– Спасибо за комплимент, – поворачивается ко мне. – Что-то достало меня огребать просто так.

– Сам виноват.

– Твоя правда, – соглашается Егор, устремив на меня взгляд.

Становится не по себе, когда я понимаю, что он рассматривает меня с ног до головы. Однако я в ответ так же пялюсь на него. И только спустя несколько минут затянувшегося молчания, когда Юсупов убирает заморозку от носа, я подхожу к нему и тяну руку к его переносице. Аккуратно дотрагиваюсь до нее пальцами.

– Больно?

– Сносно.

– Надеюсь, она не сломала тебе нос.

– Думаю, что нет, – сама не поняла, как мои пальцы с переносицы перешли на его лицо. Резко одернула руки, как только уловила насмешливый взгляд Егора.

– О чем ты сейчас думаешь, Лиля?

– Смотрю на твои ресницы и вспоминаю свою умершую собаку. У нее были такие же.

– Что?

– Ресницы.

На мой ответ Егор открыто усмехается, но ничего не говорит. Молча обходит меня и направляется в сторону ванной. Дверь не закрывает. Ванная теперь четко ассоциируется у меня с конкретным случаем, который я совершенно не прочь повторить. Да, себе-то можно не врать.

Тихо захожу к нему через пару минут. Юсупов уже без ватных тампонов в носу, рассматривает в зеркале свой чуть отекший нос.

– Я просматривал твою страницу ВК, – неожиданно произносит он.

– И?

– На фото ты страшнее, чем в жизни.

– Один-один. Мог бы промолчать, между прочим. Мужик все-таки, – опираюсь о стену.

– Ну, я же не джентльмен, – усмехается, переводя на меня взгляд.

– Спасибо, кстати, за цветы. Странно, но они красивые и не скажешь, что гвоздики.

– Это потому что белые. Красные смотрелись зловеще, – поворачивается в мою сторону. Дальше происходит что-то странное. Мы снова уставились друг на друга в абсолютном молчании.

Первым «оживает» Егор, сделав шаг в мою сторону. Ставит руки по бокам от моей головы и, закрыв глаза, наклоняется ко мне. Проводит многострадальным носом по моей щеке. Отпускает одну руку вниз и, не церемонясь, задирает мою сорочку вверх.