Я видел заботу в ее глазах и любовь, что сияла в них при разговоре о моем деде. Она стояла очень близко к моему лицу, и я разглядел морщины вокруг ее губ и на длинной шее.

«Вы были счастливы вместе?» – выпалил я, пожалев мгновением позже. Уна отошла, но я успел заметить недовольство вопросом в ее глазах. «Мне бы хотелось найти счастье, прекрасная Каменная Уна, – увёл я тему быстро, как мог. – Я долго брожу по морям, надеясь испытать хотя бы часть радости приключений, что запали мне в душу в далеком детстве из рассказов родного деда. Но скользя по морю я чувствую, что чуть-чуть не доплыл, а доходя до берега, ощущаю, что уже потерял то, что искал.»

Каменная Уна кинула несколько камней мне за пазуху, и я знал, что заслужил этот взгляд. Тем не менее, она ответила тёплым медовым голосом, шепча правду мне почти мимо ушей, прямо в душу: «Ты найдёшь счастье, что ищешь, когда пойдёшь по пути того, что хочешь найти. Счастье – лишь знаки, как волны язык морей, а сквозняки – ветров. Так и чувства лишь знаки судьбы, её язык, на котором она с тобой говорит. Ты еще много изучишь языков, ведь путешествие твоё, Дневной Сын, только собирается начаться.»

Я чувствовал предвкушение, какого давно не было на моей памяти.

«А что за нить мне прислал Сказочный Волк после смерти?» – резко опомнившись, спросил я, ища по карманам посмертный подарок деда.

«Это для бус», – сказала она и улыбнулась, а я немного опешил, потому что еще не успел ничего про него рассказать.

Машинально я перевёл взгляд на шею Каменной Уны, где что-то блеснуло. Я разглядел множество безделушек, собранных воедино на длинной цепи. Кажется, среди них даже была старая пуговица, явно не с этих земель. Мы попрощались, и я последовал на свой корабль, не заметив, как стемнело. Удивительно, что спать мне совсем не хотелось, и я решил тут же продолжить путь.

День и ночь

Ночью вороны ложатся спать, и просыпаются птичьи сны. Я вижу их, когда во тьме скольжу по острой соленой глади воды, и они прилетают на мой корабль как в гости. Часто молчат, ходят по палубе бесшумной поступью и развлекают меня своей смешной головой. Она дергается, когда слышит, как сон другой птицы тоже прилетел ко мне на борт, но не видит ее, пока та не позовёт ее к себе в сновидение.

Многие монстры днем спят, а ночью выходят глазеть на мир. Они уже привыкают ко мне, ведь весть о Дневном Сыне разошлась во все части света. Но я не могу сказать, что уже к ним привык. Мы все еще учим языки друг друга и просим помощи у морей и ветров – стражников, что тоже, как и я, никогда не спят. По ночам в особо глубоких морях поют свои песни сирены, и я люблю слушать и даже иногда подпевать, ведь невозможно усыпить человека, а значит, и утащить к себе. Но не думаю, что сирены пытались. Они глазели на меня также вдохновенно, как и я на них, распуская шутки про то, что однажды возьму одну из них в жены. Юморные русалки плескались соленой водой и шутили, что сами отрастят ноги и будут танцевать со мной на борту и ночью, и днем. Мы дружили. Хорошо понимали друг друга. Я чувствовал счастье и продолжал путь.

Иногда у меня бывали видения. На глаза попадались блики солнца, которых не могло и быть под луной, они освещали пыль, кружащуюся в воздушном вальсе. Свет попадал на человека, что был рядом, мы даже общались, но стоило блику пропасть, как я четко осознавал, что все это лишь грезы. Ветер шептал, что так выглядят сны Дневного Сына: видения мне посылает само солнце с глубины океана. Я пообещал себе, что однажды приплыву к нему и обо всем расспрошу. Солнце, как известно, ночует в домах у русалок, что утаскивают его за горизонт ближе к закату, а потому я радовался своей дружбе с ними, и иногда будто случайно спрашивал, что там у них – внизу. Меня грела надежда на тайный город, о котором ходят легенды, в котором много сокровищ, древняя магия в артефактах и, главное, бесконечный запас кислорода. Меня интересовало и первое, и второе, и третье. Но больше: тяга к приключениям и желание побывать наяву там, где не был мой дед даже в своих снах. Я представлял себя сказочником, рассказчиком или даже писателем, что может вечно болтать о мире, о котором так долго молчали русалки. А еще иногда, когда случайно отвлекался, тихо представлял себя жителем подводного царства. Шепотом мечтал о том, что море примет меня и сделает своим пасынком, отобрав у могучего солнца. Или они вместе будут заботиться обо мне как самые любимые опекуны и наставники.