Наконец отобрав несколько нарядов и заказав дюжину платьев для пошива, Габриэла покинула ателье вместе с Моринтором, который нес упакованные вещи в карету.

– Может мы по дороге в особняк заедем в приют? – нерешительно попросила девушка.

– Не стоит, – отказал ей слуга. – Его Сиятельство распорядился, чтобы ты пока там не показывалась. Это может лишь навредить делу. Потерпите немного, скоро увидите своих братьев.

– Легко вам говорить, – недовольно ответила она. – Сразу видно, что у вас нет никого, кто дорог. Иначе бы так не говорили. – Моринтор неожиданно отвернулся и поник. Только теперь Габриэла поняла, что сболтнула лишнего. – Простите… Я не это хотела сказать.

– Ничего… Я ведь когда-то был такой же, как и вы: стремился к чему-то, боролся, любил… Но я потерял это. Сейчас мне уже нечего терять, я остался один, – тусклым голосом проговорил слуга и, открыв дверцу кареты, разместил поклажу на сиденье.

– Что случилось? – спросила Терренс, но, видя увлажнившиеся глаза Моринтора, живо прикусила язык. Слуга молчал. – Опять я лезу не в свое дело.

– Их убили уличные воры… Моя жена и дочь шли домой. Было довольно поздно, а я находился на службе. Они напали на моих девочек, попытались отобрать те гроши, что были у жены, но она не отдавала. Тогда… – Моринтор вновь замолчал.

– Вы не виноваты, – в порыве обняла его Габриэла.

– Я знаю. А теперь садитесь в карету, нам пора возвращаться домой.

– Если нельзя в приют, то может ко мне домой заедем? Я кое-что там заберу.

– Что ж вы такая неугомонная? – усмехнулся слуга. – Неужели мало того, что случилось вчера? Повторения хочется?

– Нет, – пробурчала девушка.

– Тогда сидите, барышня, спокойно, – отозвался мужчина и добавил громче, обращаясь к кучеру: – Трогай!

Карета дернулась, покатилась по мощенной улице, постукивая колесами по камням. Мимо проносились дома, прохожие. Габриэла и Моринтор молчали всю дорогу, думая каждый о своем.

Вернувшись в особняк, девушка отправилась исследовать дом. Ей было любопытно осмотреть в нем каждый уголок. «Киану и Итану здесь обязательно понравится, – думала про себя Терренс. – Жаль, что я не смогла дать им такого сама. Были бы живы родители… Они никогда не допустили бы подобного».

При воспоминаниях о близких людях к глазам подкатили слезы. Присев на небольшую тахту на террасе, Габриэла тихо всхлипывала, утирая с лица соленые капли.

– Ты чего тут сырость развела? – донесся из-за спины женский голос. Седовласая служанка средних лет в цветастом переднике предстала перед девушкой. – Не видела тебя тут прежде, – заметила она. – На служанку вроде не похожа, но и для гостьи графа тоже не дотягиваешь.

– Я и не совсем гостья, – тоскливо отозвалась Терренс.

– А плачешь чего? Неужели кто обидел тут? Поди этот противный Моринтор. Вот надавать ему по горбяке! Ирод! Всех достанет.

– Моринтор здесь ни при чем! – заступилась за слугу Габриэла.

– Точно? – недоверчиво переспросила. – Ты говори, не бойся. Я на него управу-то быстро найду. Мигом Его Сиятельству пожалуюсь.

– Он и правда не виноват. Это я просто расчувствовалась, – призналась девушка. – Вот и не сдержала слез. А вы тоже здесь работаете? Моринтор говорил, что в доме мало слуг.

– Это правда. Я прихожу всего лишь пару раз в неделю, чтобы навести порядок. Еще кухарка, дворник да конюх. Его Сиятельство не любит, когда в доме полно народа.

– Странно, как он согласился поселить здесь меня… – пробормотала Терренс себе под нос, но служанка услышала.

– Так ты теперь здесь живешь? Ой! – мигом одернула себя. – Простите! Что-то я позволила себе фамильярность по отношению к гостье графа. Просто вы со стороны выглядели… – она замолчала, вызвав улыбку на лице Габриэлы.