― Олег, прекрати уже эти игры в шпионов.

― Все, братец, фильм про шпионов и диверсантов закончен, ― щелкнул он выключателем, погружая тесный проход первого этажа в темноту. ― Смотри, ― повернул он меня к стеклянной стене, ― это кино уже о любви. Где он и она, где разлука длиною в одиннадцать лет, где время не смогло убить детскую, но как оказалось, безумно сильную любовь.

Зал, наполненный людьми в довольно странных костюмах, погрузился во тьму. По бокам длинной и широкой лестницы, зажигались маленькие, золотые огоньки. С самой нижней ступени, медленно, одна за одной, убегая ввысь, слабо освещая путь.

― Эта история началась два года назад, ― поплыл по залу самый прекрасный голос. ― Они встретились случайно, но уже не смогли друг без друга. Каждый год, каждый месяц, каждую неделю, каждый день, каждый час, каждую минуту, ― свет прожектора выхватил стоящую на верхней ступени девушку. Прозрачное белое платье развевалось от легкого дуновения, черные волосы спокойно спадали по спине. ― Каждую секунду они дышали друг другом, жили короткими моментами встреч, ― второй луч прожектора выхватил силуэт мужчины, который неспешно поднимался по ступеням. Худощавая фигура, черные волосы, классический небрежно надетый темно-серый костюм.

― Два любящих сердца не могут находиться вдали друг от друга без слез и боли. Им не страшны расстояния и время, ведь они бьются, любя, живут надеждой и верой, ― в то время как голос Святославы зачаровывал прекрасной историей зрителей, мужчина, подойдя к девушке, опустился перед ней на колени. ― Марина, не надо больше мучить Сергея. Посмотрите в его глаза, там океан, который не переплыть и за всю жизнь. Океан из нежности, любви, тепла и доверия. Скажите «да», дайте вашим чувствам шанс перерасти в вечность, ― на последнем слове лучи прожекторов погасли, скрывая целующуюся пару.

― Дорогие гости, ― прожектор зажегся вновь, на небольшом балкончике стояла она ― прекрасное видение, сказка, мечта. Она продолжала говорить, а я не мог оторвать от нее глаз. Скользил глазами по ее телу, не слыша слов.

Такая милая с этими двумя темно-рыжими хвостиками, в белой рубашечке и галстуке, в приталенной удлиненной серой жилетке, что так прекрасно подчеркивала ее тонкую талию. Глаза опустились ниже, и воздух вылетел со свистом сквозь плотно сжатые зубы. Жалкое подобие пышной юбчонки едва прикрывало ее аппетитную попку, а эти сапоги… Между черной юбочкой и черными сапогами виднелась светлая полоска кожи, словно специально привлекая внимание, намекая на то, что скрыто под одеждой. Воображение услужливо подкинуло картинку: Свята в моей постели, с этими детскими хвостиками, в белоснежном нижнем белье и в этих умопомрачительных черных сапогах.

* * *

Святослава

Гости радовались и поздравляли виновников торжества. В глазах стояли слезы радости за эту прекрасную пару, а сердце сжималось от боли, оплакивая мою далекую любовь. Где он, ищет ли меня? А быть может, уже давным-давно забыл? Так хотелось послушать подруг, возможно, они были правы. Вот только сердцу, увы, не прикажешь. Я уже не помнила его лица, я, если честно, даже не знала имен этих трех забияк, вернее, знала, слышала, как к ним обращались другие, но не помнила; сама упорно называла их лишь так, как хотелось мне. Арес, Аид и Аполлон; помню, прочла я увлекательную легенду, а через несколько дней в моей жизни появилась эта троица. И нет, мое сердце было отдано не Аполлону и даже не Аиду. Мой вечно хмурый и грозный Арес.

― Святослава Игоревна, вам что-нибудь налить? ― прокричал мне бармен. Озираясь по сторонам, я сама не заметила, как оказалась у бара. Взгляд наткнулся на улыбающуюся моську. Прикинула, сколько мне надо выпить, чтобы дойти до нужной кондиции. Тут главное ― не просчитаться, а то у гостей будет незабываемый праздник.