— Уяснил, Яков?

— Я — Ян! — рычу в ответ.

— Хоть Якуб, мне посрать! Раз…

Похоже, за пять лет мой бывший тесть окончательно свихнулся, потому что он уверенно отходит на шаг и прицеливается.

Таксист с безумным ужасом в глазах заводит мотор. Машина срывается с места и под яростное «Два!» и «Три!» несется по узкой дороге частного сектора обратно к перекрестку.

Нам вслед летят пули. К счастью, ни одна из них не попадает по колесам или по машине.

— Клоун! Только попади, я тебя по судам затаскаю! — высунувшись в окошко, кричу громко.

Водитель такси выжимает газ до упора, и машина вылетает за поворот, оставляя позади несостоявшегося тестя, который упорно целится в нас из охотничьего обреза.

— Ничего себе, поездочка! — орет он, вконец одуревший от происходящего. — Я требую компенсацию за моральный ущерб!

— Вот тебе компенсация, — глухо отзываюсь я. Нащупываю бумажник, достаю крупную купюру и кладу на приборную панель.

Мое разбитое сердце выжигает горечь. Я думал, что забыл ее. Думал, что получится жить дальше под гнетом моей семьи. Просто работать, спасать людей и изредка возвращаться домой к нелюбимой жене. Но сейчас, когда Катя вернулась в город, мне ненавистен мой мир без нее.

«Надо разорвать помолвку с дочерью прокурора, пока не поздно!» — приходит в голову единственное правильное решение.

14. Глава 14. Ян

Я открываю ключом дверь своей квартиры, швыряю пиджак и бумажник на комод. Едкая тишина в просторном холле давит на виски. В душе полный раздрай. Катя…

Горько улыбаюсь вслед воспоминаниям — как же отчаянно она пыталась сопротивляться моим поцелуям!

Теперь она меня точно к себе не подпустит. Ведь искрит между нами не по-детски. Пять лет прошло, но ничегошеньки ни изменилось. Не было у нее никакого служебного романа на стороне. Лгать Катя за годы нашей разлуки так и не научилась.

А выходка Сони вообще не укладывается в голове! Нет, я, конечно, никогда не питал иллюзий на ее счет, но после того, как она меня опозорила на глазах у всех коллег, мне окончательно ясно, что фрукт, который пытаются мне подсунуть прокурор и собственная мать, весьма испорчен.

Перед глазами все еще стоит Катя: ее широко распахнутые зеленые глаза, нежные губы, приторный запах вишневого сока, восхитительное, податливое тело, каждый сантиметр которого я помню до сих пор.

Я врубаю сплит-систему и остервенело рву пуговицы на рубашке. Кажется, еще немного, и я задохнусь в этой проклятой тишине.

Избавившись от рубашки, я надеваю длинный махровый халат. Пересекаю зону столовой, миную гостиную и распахиваю двойные двери, ведущие на просторную террасу.

Эта часть моего жилища особенно приятна. Здесь все обустроено для отдыха: барная стойка, мягкий диван с разноцветными декоративными подушками и даже зона для танцев.

Когда-то эту квартиру создавали мы с Катей. Как же нам нравилось танцевать босиком на танцполе при свете ярких звезд!

Я включаю подсветку, выбираю легкую музыку и медленно ступаю босыми ступнями по деревянному настилу. Раз, два, три, раз, два три… Становится так больно, что горло сжимает проклятый спазм.

Все воспоминания в одно мгновение оживают. Как будто и не было этих пяти лет.

Я устремляюсь к бару. Тянусь за бутылкой швепса, из встроенной в стену морозильной камеры добываю лед. Медленно лью шипучий напиток в бокал.

Как, черт возьми, я собирался привести в эту квартиру другую женщину?! Да здесь каждый уголок до сих пор дышит Катей!

Едва успеваю отпить глоток, как на краю барной стойки начинает вибрировать вызовом сотовый телефон.

Я посматриваю на экран и хмурюсь. Соня. Хм...