— Привет, Катя. Хорошо выглядишь. — Ян прожигает меня жадным взглядом, который неумолимо останавливается на моих губах.

Я напряженно сглатываю. Почему он смотрит на меня так откровенно? Где его невеста?

— Как поживаешь? — Кажется, Бестужев не замечает моего ступора.

Я пожимаю плечами.

— Как все, — отвечаю непринужденно.

— Говорят, у тебя есть сын?

— Д-да, сын… — Меня окатывает волной паники.

«Твой сын, Ян», — добавляю мысленно.

— Надо же! Ты была замужем?

— Я?.. — снова тушуюсь. Нервно смеюсь. — Нет, что ты, замуж я не вышла. Нашего с тобой брака мне хватило с лихвой. Так, короткий служебный роман, две полоски на тесте — и вот он, мой малыш. Дети так быстро появляются на свет! Не успела обернуться — а у тебя в руках уже сверток с карими глазками.

Я ослепительно улыбаюсь Бестужеву, а у самой мелко дрожат руки. Зачем я сказала про карие глазки?! У Яна тоже карие глаза! Сейчас он проведет параллель и…

Мои щеки пылают так, будто их натерли свекольным соком. Я не умею врать, а врать человеку, который является отцом моего малыша, труднее вдвойне.

— То есть?.. А как же… отец? — озадачен Ян.

Кажется, Бестужев пропустил мою фразу про карие глазки мимо ушей? Мысленно выдыхаю, а саму все равно потряхивает.

— Ян, ну брось! Мы ведь живем в современном мире! Ребенок только мой. В графе «отец» стоит прочерк, — поясняю чрезмерно активно.

— Прочерк, значит?.. — приподнимает бровь Бестужев. Подозрение в его тяжелом взгляде заставляет меня нервничать еще больше.

— А ты как? Я слышала, у тебя скоро свадьба? — отчаянно пытаюсь отойти от опасной темы.

Ян усмехается.

— А я так же, Кать. — Он сверлит меня взглядом, в котором затаилась горечь потери. — Все в том же аду, в который ты отправила меня пять лет назад.

Вздрагиваю, как от пощечины.

— Ян… Наш развод был неизбежен.

Он испепеляет меня взглядом.

— Я был против, и тебе хорошо об этом известно.

Я обхватываю плечи руками.

— Что сделано, того уже не изменить.

— Изменить можно все!

— Не в нашем случае.

Ян хватает меня за локоть, притягивает к себе так близко, что я слышу аромат его мужской туалетной воды — что-то потрясающе терпкое, с примесью бергамота и кардамона. Запах такой же притягивающий и мрачный, как сам Ян. Его пальцы сжимают мое запястье так сильно, что я чувствую боль.

— Тебе надо было дать мне всего лишь один шанс! Я же просил — нет, умолял! Но ты отказалась… А ведь этот ребенок мог быть нашим! Не было бы сейчас этого недоразумения с прочерком в графе «отец» и моей свадьбы!

Я не выдерживаю его взгляда, отвожу глаза. Снова накатывают воспоминания о том, как я сижу в приемной, сжимая в руках папку с результатами УЗИ, и заходит его мать. Меня окатывает волной боли, и я отшатываюсь.

— Прости, меня зовет Карим, — произношу хрипло.

Цепляюсь за проходящего мимо Карима, как за спасительную соломинку.

— Шампанского, Катюш? — обворожительно улыбается мне мой кавалер.

— Не откажусь. — Похлопываю его по руке.

— Для красивой женщины добуду самое прохладное! — подмигивает мне Карим, под тяжелым взглядом Бестужева подхватывает с подноса два бокала просекко и увлекает меня за собой к водопаду.

А я и рада отойти в сторону: невозможно находиться рядом с Яном и делать вид, будто мне все равно! Не могу, не могу… Кажется, от меня остался лишь ворох пепла. Пепел погибших надежд особенно горький.

8. Глава 8. Ян

Я провожаю Катю полным отчаянной ревности взглядом. «Карие глазки, говоришь?» — ухмыляюсь про себя. Уж кого-кого, а Катю я знаю как свои пять пальцев! Служебный роман, две полоски… Ага, как же! Как не умела врать, так и не научилась.