— Победа! — Как мысли прочитал: нарисовался в кабинете, размахивая бумажками. — Вить, они одобрили, подключим и вперёд!
— «Изумруд»? — отличная новость придала сил, даже второе дыхание открылось. — Что электрики, сроки не сдвигали, за неделю управятся?
— Первая очередь будет сдана двадцать восьмого, вторую обещают к середине октября подключить. — Глеб пересёк кабинет и по-хозяйски небрежно устроился в кресле. Закинул ногу на ногу, широко улыбнулся, но сейчас даже это не испортило настроения.
— Третья очередь будет готова к февралю, — протянул я, листая разрешение от энергетиков на подключение к городской сети. Посмотрел на Глеба, с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться в ответ. Первая большая стройка под моим руководством завершена. Да, были трудности, пришлось выкупать всё у обанкротившейся фирмы, договариваться о цене с дольщиками, терять деньги, но теперь всё наладится.
— Надо запускать новую рекламу и объявлять старт продаж в сданном доме, — сказал, а сам представил новый жилой комплекс, большой, светлый, современный. Не бизнес-класс, но ничего, до этого ещё дорастём, пока главное бюджетное жильё качественным делать, репутацию зарабатывать. Вынужденный простой и откладывание сдачи по этой репутации ой как били…
— Уже, — кивнул Глеб, отбросив веселье. Он всегда был такой: от расхлябанности до серьёзности щелчок пальцев. — С маркетинговым отделом утром обсудил новую стратегию, к среде выкатят макеты баннеров и рекламу на телевидении и в интернете. Предлагают ещё флаеры делать, но я сомневаюсь. Люди, что готовы миллионы платить, не будут переходить по сомнительным бумажкам.
— Может быть. А может быть и нет.
В словах Глеба был резон, как бы я ни хотел этого признавать. Да и рекламный бюджет не резиновый. Но если хоть один придёт и купит, флаеры окупятся разом. Я покосился на Глеба: сидит, снова лыбится, словно мысли мои читает.
— Обсудим?
От ответа отвлёк телефон. Покосившись на экран, я пересёкся с Глебом взглядом, и тот понятливо замолчал. К окну заинтересованно отвернулся. Боровицкий звонил впервые после нашей встречи, и сердце внезапно застучало быстрее: неужели нашлась Диана?
— Виктор Маркович, Боровицкий. По нашему делу: вы не могли бы заехать в офис к пяти?
Я покосился на часы: половина второго.
— Надеюсь, новости хорошие, — вырвалось невольно. Разнервничался, представив, что могу совсем скоро с Дианой встретиться.
— Для вас да. При встрече расскажу.
— Буду к пяти. До свидания, Аркадий Борисович.
Только телефон отложил, во внимательный взгляд упёрся. Глеб смотрел, склонив голову набок, словно ждал, что я сейчас возьму и выложу, с кем говорил и о чём.
— Это личное, — отрезал, пресекая любые вопросы.
— Аркадий Борисович? — задумчиво сказал Глеб. — Постой, не Боровицкий ли? Вить, ты что, до сих пор не развёлся?
— А то ты не знаешь, — холодно ответил я. Хорошо же общались, нахрена опять лезть с прошлым? Только в работе я мог забыть, что именно Глеб сделал. С кем. И на тебе, опять под дых точным ударом.
— Я не видел Диану с того дня, — неожиданно признался Глеб, отворачиваясь. На этот раз просто потому, что не хотел смотреть в глаза — отчётливо понял я.
— Ты хотел сказать: с ночи, — не смог удержаться от сарказма. Рад был бы забыть, но она впилась в подкорку, в мельчайших деталях. Даже цвет трусов Глеба отчётливо запомнил.
— Прости. — Глеб опустил голову. — Если ты когда-нибудь позволишь объяснить…
— Этому нет объяснения. И никогда не будет. Лучшие друзья не вонзают нож в спину.
— Лучшие друзья не… — он осёкся — у меня снова зазвонил телефон. На этот раз учительница. Тревога стиснула, перехватило дыхание: что-то с Настей? Невнятный лепет на другом конце сделал только хуже — если бы это была обычная шишка, Виктория Максимовна не мямлила бы, а сейчас голос буквально дрожал от страха. Договаривал я, уже поднявшись и срывая пиджак с кресла.