Моя снежная королева умела быть домашней девочкой. Она умела создавать уют. Я знал, что она любит готовить, коллекционирует фарфоровых собачек и обожает читать. И в нашем доме когда-то повсюду были расставлены маленькие горшочки с цветущими кактусами, а на диванчике в гостиной в беспорядке валялась целая куча разноцветных подушечек... Здесь тоже было красиво - мебель, подобранная со вкусом, те самые собачки - старые знакомые - выставленные за стеклом в шкафу. Цветы, лоскутное покрывало на её кровати... 

    Гришкина комната... Я ведь ни хрена не понимал, зачем тогда она взяла Гришку себе. Хотела причинить боль ребенку соперницы? При всей её внешней холодности она не была жестокой. Даже если бы захотела, даже из лютой ненависти Аня не обидела бы ребенка! Да и если бы хотела, чтобы ему было плохо, разве заботилась бы о нём? Да, перегнула палку, видимо, когда он сбежал. Но и в других семьях, в семьях, где дети родные, подобное случается? Так ведь? И опять же, Макс его ударил. Аня этого не делала... А Макс? Имел ли я право осуждать за это бывшего друга? Я бы смог растить чужого ребенка? Я смогу так? Ребенка с непослушного, с неидеальным поведением? Я бы смог не повышать голос, не наказывать? Да я со своим взрывным характером лупил бы, наверное, и родного! Я ведь с Гришей пока особо-то и не нашёл общий язык, хоть и старался общаться... 

 Прошел по комнатам, как маньяк сполчаса порассматривал вывешенные на полотенцесушителе трусики, ясно представляя себе их на ее заднице... Потом худо-бедно прибрался в доме, понимая, что вряд ли полиция будет заводить дело в том случае, если ничего украдено не было, а значит, и сохранять всё в таком виде нет смысла. Позвонил Антону - объяснил ситуацию, рассказал, что у Анны в доме кто-то рылся, и поэтому я останусь тут ночевать. Антон обещал сообщить местному участковому, чтобы тот явился сюда с утра. 

    А потом, отполовинив стоявшую в холодильнике запеченную в фольге рыбу, уселся перед телевизором и начал ждать ее со свидания, все чаще и чаще поглядывая на часы.

     Анна

    - Расскажи о себе, Анечка, - Одинцов сегодня, видимо, решил, что вчерашний наш поцелуй сделал нас с ним ближе друг другу и поэтому практически не выпускал мою руку, поглаживал ладонь своими пальцами. Даже сел специально рядом, для чего пришлось переставить стул, стоявший до этого напротив меня за маленьким круглым столиком. И в другое время я бы, наверное, возмутилась - не любила демонстрировать на людях личные отношения, но именно сегодня мне это всё было нужно! Просто необходимо! И я изо всех сил заставляла себя ощутить в Одинцове мужскую притягательность и отреагировать нужным образом на исходящий от него сексуальный призыв. Понять и осмыслить наличие призыва и притягательности получалось, а отреагировать - нет.

     Более того, женщина во мне, похоже, умерла окончательно и бесповоротно, потому что от мысли о том, как эти холеные пальцы касаются чего-то еще на моем теле, кроме руки, мне хотелось бежать без оглядки или, хотя бы, перекреститься... А надо, Анечка, надо! И целовать его как-то надо... Вот эти тоненькие губы, которые Одинцов время от времени зачем-то облизывает... Фу, какая гадость! 

    - Так что, расскажешь о себе что-нибудь эдакое, чтобы заинтриговать меня еще больше? - его губы растянулись в улыбке - наверное, мой интерес к его рту, Сергей воспринял, как намек...

    - Ну, что тебе рассказать, помимо того, что ты уже знаешь? Живу с сыном, работаю в адвокатской конторе, развожу кактусы, коллекционирую фарфоровых собачек...