– Да нет, он просто опознался. Алексеем того назвал, а он Володей оказался, ты же сама слышала! – перечила вторая.

– О-о, я тебе такую историю расскажу, – и первая старушка начала рассказ о каком-то соседе-наркомане, сотворившем что-то не обычное, чем заслужил место в памяти жильцов своего дома.

Боковым зрением Антон увидел приближавшегося к нему лейтенанта полиции, шедшего в сопровождении женщины в сарафане:

– Вот этот, – сказала женщина, указывая на Антона, – он как будто по карманам моего мужа шарил. Мы все проверили, все на месте. Это я во время его остановила. Смотрите, товарищ полицейский, какой он наглый.

– Сейчас милиция во всем разберется! – не унималась первая старуха со скамейки.

Полицейский, с видом человека внезапно отвлеченного от скучного времяпрепровождения, но не нагруженный выполнением чего-то малоприятного, а скорее взбодрившийся привлечением к работе, окинул взглядом Антона:

– Предъявите ваши документы!

Молодой человек, как бы оправдываясь, развел руками:

– Я ни чего не сделал. Что случилось то?

– Пройдемте в отделение, – лейтенант встал в пол-оборота к Антону и почти взял его под руку, меняя выражение лица, которым как бы уговаривал того не противиться, чем настаивал на выполнении им своих требований.

Находившиеся в душном зале ожидания люди, наблюдая за происходящим на их глазах, едва не создали вакуум тишины от молчаливого любопытства, сочувствия парню или мысленного требования едва ли казни злодея, каким в данную минуту представлялся для многих молодой человек.

Тот окинул не добрым взглядом женщину в сарафане и медленно проследовал за полицейским, недовольно мотая головой и поправляя за спиной рюкзак, понимая, что последний вот-вот придется расстегивать и потрошить, демонстрируя полицейскому полное его содержимое.

В тесной и душной дежурной комнате полиции Антон сидел на стуле напротив лейтенанта, который, не спеша, изучал данные его паспорта. Офицер смотрел то на молодого человека, то в его документ, пальцами, довольно резко, захватывая каждую очередную страницу, а потом медленно ее перелистывая, каждый раз дергая правой бровью на лице. На столе, слева от него, противно дребезжал вентилятор. В открытой форточке зарешеченного окна иногда мелькали чьи-то фигуры, немного заметные через вертикальные жалюзи. Потянув время несколько минут, полицейский спросил:

– Так, гражданин Куликов Антон Иванович, значит.

– Игоревич, – моментально поправил Антон полицейского, понимая, при этом, что инспектор не случайно ошибся, назвав его другим отчеством.

– Из Белгорода, значит, – чуть спокойнее продолжал лейтенант.

– Из Белгорода, – решил быть увереннее в ответах Антон.

– А здесь что делаете? – полицейский поднял глаза на молодого человека и посмотрел ровно так же, слегка дернув бровью, как делал это, изучая его паспорт.

– У меня билет куплен на автобус до Маслово, на турбазу еду, – парень сделал паузу, а потом дополнил свой ответ: – Коллеги по работе пригласили отдохнуть.

Лейтенант положил документ Антона перед собой, видимо удовлетворенный его изучением. Затем он откинулся на спинку стула и, положив вытянутые руки на стол, продолжил:

– На мужика что набросился? Хотел завладеть его кошельком?

Молодой человек поднял брови и вытянул лицо от удивления и неожиданности от столь резкой перемены сути задаваемых вопросов:

– Да не нужен мне его кошелек! Просто обознался. В отпуске давно не был. Устал, – эти ответы Антон подготовил в первые минуты пребывания в полиции, понимая, что объяснения про случившиеся у него галлюцинации так просто ни кто не поверит, тем более инспектор. К уже сказанному он приготовил еще один весомый, с его точки зрения, аргумент: – Заигрался за компом, вот и решил выехать проветриться.