Видя, как Макс обращается с ее собакой, Лейн чувствовала, что у нее тает сердце. Ого… Это было что-то новенькое. Вкупе с вожделением это составляло очень опасный коктейль, от которого могла бы потерять голову самая благоразумная женщина.

– У нас в доме всегда были собаки. А держать пса в Нью-Йорке я не могу, потому что все время езжу по стране. Это было бы нечестно. – Он почесал Генри под подбородком, что повергло пса в экстаз.

Лейн чуть не застонала.

– Это оборотная сторона городской жизни, – добавил Макс. – Как они его обошли?

– Простите, что?

Он еще раз потрепал Генри и выпрямился.

– Я слышал о взломе. Такой большой пес должен был задать жару непрошеным гостям.

«Остынь, детка», – велела себе Лейн.

– К сожалению, нет. Во-первых, Генри был заперт в тамбуре. В мое отсутствие он всегда сидит там. А во-вторых… ну… – Она посмотрела на Генри, который преданно лизал руку Макса, и вздохнула: – Героем его не назовешь.

– Похоже на то. Ну а сами-то вы в порядке?

– Насколько это возможно для человека, который вернулся и увидел, что его дом разгромили и ограбили.

– Вы живете довольно уединенно, – заметил Макс. – Едва ли кто-нибудь что-то видел.

– Боюсь, что да. Шеф местной полиции, конечно, опросит соседей, но мой дом – единственный в этом переулке.

– Я уже встречался с вашим шефом. И вторая причина, которая привела меня сюда, – это желание заверить, что я пригласил вас пообедать совсем не для того, чтобы выманить из дома и дать случиться тому, что произошло.

– Конечно, нет! Почему?… – Она помолчала. – Должно быть, сегодня утром Винс приходил к вам в гостиницу. Мне очень жаль.

– Ничего страшного, это самая обычная вещь. Но вторжение в дом и кражу обычной вещью не назовешь. – Макс коснулся ее щеки. – Я волновался за вас.

У Лейн снова забилось сердце. «Нет, Макс Гэннон и Вилли Янг не могли ходить в одной упряжке», – сказала она себе. Будь Макс человеком того же сорта, она бы все поняла с первого взгляда.

Точнее, почуяла бы нюхом. Во всяком случае, ей хотелось верить в это.

– Я в порядке. Дженни и Энджи поработают сегодня одни, а я тем временем приведу в порядок дом. – Она махнула рукой в сторону гостиной. – Там не осталось ничего целого. Слава богу, что я люблю делать покупки, потому что работы предстоит много.

Макс обошел ее и заглянул в комнату.

Человеку непосвященному показалось бы, что к краже со взломом добавился вандализм. Однако Макс прекрасно понял, что€ это значило: быстрый и грубый обыск. Но если бы они обнаружили и изъяли то, за чем пришли, едва ли Лейн стала бы спокойно прибираться и говорить о покупке новых вещей. Такое хладнокровие человеку не по плечу.

Тут он представил себе, как Лейн одна возвращается в темноте и видит, во что превратился ее дом. Ничего удивительного, что под ее глазами залегли тени, а лицо побледнело, как у человека, который провел бессонную ночь.

– Да, хлопот они причинили вам изрядно… – пробормотал Гэннон.

– Обычно в Гэпе такого не случается. А вот когда я жила в Филадельфии, то работала с женщиной, которую не только ограбили, но и расписали все стены квартиры ругательствами.

Макс посмотрел на нее.

– Значит, могло быть хуже?

– Всегда может быть хуже. Послушайте, я уже привела в порядок кухню и успела пробежаться по магазинам. Хотите кофе?

– Я всегда хочу кофе.

Макс шагнул к ней. Лейн сейчас выглядела как девочка. Бледное лицо обрамляли ярко-рыжие волосы, тени только подчеркивали голубизну глаз. От нее пахло мылом, только мылом. А на носу проступили симпатичные и трогательные веснушки.

– Лейн, мне очень хочется вам помочь, – вырвалось у него.