– Да, как раз перед этим. Просто осматривался. Я едва успела сказать ему пару слов: у меня были другие посетители… Никто не был виноват в случившемся. Просто трагическое стечение обстоятельств.

– Он был не здешний?

Лейн посмотрела ему в глаза.

– Скорее всего, нет. Во всяком случае, до сих пор он ни разу не был у меня в магазине. Думаю, он зашел на несколько минут просто для того, чтобы укрыться от дождя. День был отвратительный.

– Можете не рассказывать: я весь этот день провел за рулем. Кажется, приехал сюда всего через пару часов после того, как это произошло. И куда бы потом ни заходил, всюду слышал разные версии случившегося. В одном месте – правда, лично я думаю, что это чушь, – говорили, что он был вором международного класса и специализировался на драгоценностях.

В глазах Лейн неожиданно отразилось какое-то глубокое чувство. Гэннон был убежден, что это если не любовь, то привязанность.

– Вор международного класса, – пробормотала она. – О господи, какая чушь… Люди иногда говорят самые странные вещи, правда?

– Да уж… – Гэннон давно занимался этим делом, но теперь окончательно убедился, что Лейн – она же Илейн О’Хара – не знает очень многого. Она понятия не имеет о том, что ее отец, Уильям Янг и третий соучастник, личность которого пока так и не удалось установить, шесть недель назад совершили крупную кражу.

Гэннон провожал ее до машины, изо всех сил пытаясь думать только о том, каким образом использовать Лейн в качестве рычага. О том, что можно будет сказать ей, а что нет, когда придет время. Конечно, если оно придет.

Но думать об этом было трудно. Холодный весенний ветер трепал волосы Лейн и доносил до Макса аромат ее духов.

– Холодновато, – пробормотал он.

– Иногда вечера здесь бывают холодными до начала июня, а иногда можно изжариться уже в мае.

«Он уедет еще до того, как вечера станут теплее», – сказала себе Лейн. Следовало помнить об этом. Нельзя было забывать о здравом смысле. Но она устала, чертовски устала руководствоваться здравым смыслом!

– Я прекрасно провела время. Спасибо. – Она повернулась к Максу, провела руками по его груди, обняла за шею и крепко поцеловала в губы.

Именно этого она и хотела – и к черту здравый смысл! Она смертельно соскучилась по бешеному току крови, которым сопровождается любое опасное действие. Она слишком долго жила спокойно. Всю вторую часть своей жизни. В которой не было ничего, кроме спокойствия.

Так было лучше. Это жаркое, ошеломляющее столкновение губ, языков и зубов было лучше спокойствия. Оно вдохнуло в нее жизнь и заставило вспомнить, что на свете есть еще что-то.

Как она могла забыть эту дрожь?

Макс знал, что она удивит его. Знал с первого взгляда. Но такого он не ожидал. В ее поцелуе не было и намека на кокетство. Это был настоящий взрыв, ударная волна которого заставила его ощутить влечение небывалой силы.

На мгновение Лейн прижалась к нему всем телом – так, словно они были единственными пережившими кораблекрушение, потом издала какой-то гортанный горловой звук и тут же отстранилась одним гибким и грациозным движением.

Гэннон был слишком ошеломлен, чтобы удержать ее. Она облизнула влажные губы и улыбнулась.

– Спокойной ночи, Макс.

– Постойте! Постойте… – Он уперся ладонью в дверь машины, не дав Лейн открыть ее, словно сомневался, что сумеет удержать равновесие.

Лейн все еще улыбалась. Ее губы были нежными, глаза мечтательными. Теперь вся власть принадлежала ей, и они оба знали это. Черт побери, как это случилось?

– Вы хотите отослать меня наверх? – Он кивнул в сторону гостиницы. – Одного? Это жестоко.