– Объявляю вам строгий выговор за пререкания! Командир, сейчас же запишите ему взыскание. Повторяю, офицер, у которого есть личный автомобиль, потерян для военной службы! Командир полка!

– Я! – вскочил на ноги командир части и вытянулся в струнку. – Слушаю вас!

– Товарищ полковник, вы начальник гарнизона?

– Я! Так точно!

– Как начальнику гарнизона, я вам приказываю: любая машина должна выезжать за пределы гарнизона только с вашего личного разрешения! Ясно?

– Так точно! – вновь гаркнул полковник Плотников и вытянулся в струнку на все свои полтора метра роста.

– А разрешения на выезд выдавать – запрещаю!

– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант. Так точно!

Офицеры в недоумении зашушукались, и по рядам пошел ропот недовольства. Примерно еще десять – двенадцать человек имели автомобили, помимо тех, что стояли на площадке.

– В чем дело? – повысил голос генерал.

– А как прикажете выезжать в город? – задал вопрос неугомонный майор Холостяков.

– На автобусе! Получайте увольнительную записку и езжайте на общественном транспорте.

– Мы вроде бы вышли из возраста срочной службы, не солдаты, – возмутился Эдуард. Как всегда, он не смог промолчать. – Даже в училище на последнем курсе был свободный выход в город.

– Ваша фамилия, товарищ капитан?

– Громобоев…

– Командир полка, запишите, что Громобоеву за нетактичное поведение выезд запрещен до февраля! И объявляю вам замечание за разговоры и нетактичное поведение. У этого капитана машина есть?

– Так точно! – подтвердил Плотников.

– Значит, поставьте ее на прикол и пусть проржавеет от крыши до днища. Займите его службой, нагрузите делами…

Эдуард в ярости заскрежетал зубами и сжал кулаки. Он сел на место и выругался.

Генерал потребовал показать мобилизационные документы и тревожные чемоданы. Громобоев только недавно начал оформлять документацию, карта была склеена, но на ней не было нанесено ни одной надписи, ну а полупустой тревожный чемодан содержал лишь котелок, ложку и полотенце.

– Капитан, как я посмотрю, вы действительно заняты лишь своей машиной! Возможно, вам пора отправиться послужить в Забайкалье или на Кавказ?

– Спасибо, я только прибыл из Афганистана.

Полковники из свиты генерала переглянулись и дружно принялись делать пометки в блокноты. Генерал продолжил публичную порку Громобоева:

– Ну и что? Уверен, кавказский горный воздух вам будет полезнее наших сырых болот. Капитан, где ваш сухой паек на трое суток и деньги на первые дни войны? Чем собираетесь питаться? Шпротами и сгущенкой? – вопрошал генерал, тыкая банками под нос Громобоеву.

Эдик не растерялся и ответил:

– Этих продуктов мне хватит на три дня. Китайский пехотинец довольствуется килограммом риса на неделю! А деньги положу с первой же получки…

– Вы служили в Китайской народной армии? – усмехнулся генерал. – Откуда такая осведомленность? Надо его проверить, не завербован ли этот говорливый капитан… Болтун – находка для шпиона!

Эдуард покраснел, но на этот раз сдержался и промолчал. Спорить далее было бесполезно, тем более Громобоев увидел, что строевик принес служебную карточку и выразительно посмотрел на него. Генерал почитал записи и добавил свою. Кадровик-майор вновь посмотрел на Громобоева и скорчил кислую рожу. Проходя мимо, он прошептал Эдику:

– Замолчи и не высовывайся, капитан, прикуси язык! Теперь замучаешься удалять этот выговор…

Новый год был окончательно испорчен. «Эх, а ведь сегодня не пятница тринадцатое!» – подумал Громобоев, топая по тропинке между сугробами к своей машине. На стоянке его ожидало еще одно разочарование. Переднее колесо спустило, а менять на морозе – дело не из приятных.