– Нет.

– А здесь?

Он куда-то нажал, я ойкнула и толкнула его.

– Отлично! – почему-то обрадовался врач. – Все даже лучше, чем я ожидал. Если и дальше так пойдет, скоро разрешу вставать.

Евгений Андреевич осмотрел двух моих соседок по палате и вышел. Дверь не успела закрыться, как в нее тут же скользнула Галя.

– Слушай, как он на тебя смотрит!

– Как?

– Ты что, правда, ничего не замечаешь? Да он же влюблен в тебя!

– Галя, не выдумывай. Нормально он на меня смотрит, как на всех.

– Нет, ну вы подумайте только! – всплеснула она руками. – Разве можно быть такой слепой?

– Галя, не фантазируй, глупости говоришь. И потом, наверняка доктор давно и счастливо женат. Это раз. И у нас огромная разница в возрасте. Это два.

– Какая разница в возрасте? Подумаешь, пятнадцать лет. Бывает и больше. И жены у него нет, умерла три года назад, я узнавала.

– Да? – изумилась я. – Ну, ты даешь, какую бешеную деятельность развила…

– Так он мне самой нравится. Евгений Андреевич такой импозантный! – вздохнула Галина. – Вот только никого, кроме тебя, он не замечает.

Стремительно приближался момент выписки. Я с ужасом думала о том, что мне придется вернуться в пустой стылый дом, а я так не люблю жить одна. И еще о том, что теперь буду лишена общества Евгения Андреевича. Больше не будет мимолетных, но таких милых встреч и задушевных бесед с ним по вечерам.

В утро выписки Евгений пригласил меня к себе в кабинет. Он подробно проинструктировал, что мне можно, а чего категорически нельзя, потом вдруг замолчал и отвернулся к окну. Молчал долго, не решаясь сказать того, чего ждала от него я, самого главного. Наконец он повернулся и, охрипнув от волнения, произнес:

– Я не могу без тебя.

И в его взгляде были любовь, нежность и обещание защиты.

Вскоре Женя взял отпуск, и мы уехали отдыхать. Мой доктор так и не решился рассказать мне обо всех событиях, которые предшествовали аварии и косвенно стали ее причиной. В редакции эту щепетильную тему тоже обходили стороной. Вика уволилась, Иван мне на глаза не попадался, и я жила в счастливом неведении.

Вспомнилось все внезапно, почти через год, теплым августовским вечером. Я торопилась домой, где меня ждали Женя и новорожденный Андрюшка, и очень нервничала. И вдруг на мокрый асфальт, ярко освещенный светом фонарей, выбежал маленький щенок. Он увидел приближающийся к нему автомобиль, замер и лег на дорогу, прижав к лапам лобастую голову. Я резко затормозила, выбежала на проезжую часть, чтобы убрать с нее щенка, и вдруг все вспомнила: тот страшный вечер, несущийся на меня «МАЗ», а также предательство Ивана и Вики – моего жениха и лучшей подруги.

Едва я вошла в дом, как Евгений понял все.

– Ты вспомнила… – не то утверждая, не то спрашивая, сказал он. И, не ожидая моего ответа, достал с верхней полки толстый медицинский справочник и из него вынул залитое кровью письмо.

«Я знаю, что виноват перед тобой, – писал в нем Иван. – Наверное, мне нет прощения…»

Ванька долго, на нескольких страницах, рассказывал, как был не прав, как жалеет о том, что потерял, вскользь, как о чем-то несущественном, упомянул о Викиной измене и о том, что чувствовал себя пешкой в чужой игре. Затем Женя мне сообщил, что в тот день, когда было написано это письмо, стоял легкий мороз, шел мелкий моросящий дождь, покрывавший асфальт ледяной коркой. И Иван на скользкой дороге не справился с управлением, ездить медленно он не умел. Машину выкинуло под мчавшийся навстречу «КамАЗ», и Ване начисто срезало голову.

Мне стало больно. Наверное, я до сих пор любила его?