- Соболезную, - тихо произнесла я, не зная, что ещё сказать.

- Есей в детстве в садике всем с гордостью говорил «мой папа - говишник», - с грустью улыбнулась Алиса Владимировна.

Я тоже улыбнулась. А в голове мысль: «Ну мало ли в этом городе Елисеев!»

Попросить её подробнее рассказать о сыне, чтобы точно убедиться, что это не Ярославцев, я опасалась. Потому что могло случиться наоборот… Не знаю, зачем я накануне читала характеристику имени Елисей: «Очень способный и умный. В школе учится хорошо, буквально хватает новые знания на лету. Елисеи очень привлекательные, поэтому отбоя от девушек у них нет, чем они и пользуются без зазрения совести. Елисей очень любит своих родителей. Особенно у него тёплые и хорошие отношения с матерью. В жёны Елисей себе выбирает красивую и эффектную женщину, любит баловать свою жену. Он романтичный и добрый мужчина».

- Моя мама одно время работала оператором на комбинате, - зачем-то рассказала я, чтобы отвлечься от этих мыслей. - А мне слышалось «пиратом». Так стыдно всегда было. У всех мама как мама, то врач, то продавец, а у меня пират.

Волкова засмеялась.

- Как там Дима? – спросила Алиса Владимировна. – У других специалистов ещё не обследовались?

- Нет пока. Но планируем.

Доктор понимающе кивнула. Быть может, она осуждала меня за то, что я не ринулась сразу же по другим врачам, чтобы исключить у ребёнка какие-то иные нарушения здоровья. Но мне было всё равно, кто и что подумает. Я не могла сейчас ни морально, ни финансово потянуть это. И даже Вадиму до сих пор не рассказала о том, что нашему ребёнку могут дать инвалидность, если у него подтвердится аутизм. Вообще после расставания я совершенно перестала общаться с мужем. Перестала ему звонить, мониторить его страницы в соцсетях, интересоваться его жизнью. Нет, мне было не всё равно. Мне было невыносимо больно его видеть, слышать, думать о нём. Поэтому вечером я даже не сразу поверила своим глазам, когда на экране мобильного высветился его номер. Ответила сухо и отрывисто:

- Да.

- Привет, Аль.

В ответ я молчала.

- Как дела?

- Нормально.

- Может, встретимся? В кафе посидим.

- Зачем?

- Да просто. Мы же не чужие люди друг другу. У нас сын растёт. Вот о нём поговорим. Да и вообще…

Что-то мне не нравилось в этом предложении, настораживало. Но всё же я зачем-то согласилась. Вадим был прав в том, что у нас общий сын, и хочешь не хочешь, а общаться нам придётся всю жизнь. И надо налаживать нормальные отношения. Однако когда я приехала в условленное место, Вадик встретил меня с букетом цветов. Это просто выбило из колеи.

- Вот. Это тебе.

- Спасибо. Зачем?

- Да просто захотелось сделать приятное.

Странно. Когда мы были женаты, он очень редко дарил мне цветы или делал сюрпризы. А тут вдруг ни с того ни с сего такое…

Я не знала, о чём с ним говорить. Не спрашивать же о том, как там его Анжела. Сидела, цедила кофе мелкими глотками и слушала его. А он нёс какую-то чушь о том, как нам было хорошо вместе и как он скучает по тем временам.

Я делала вид, что внемлю словам мужа, а сама думала о том, что Ярославцев ведь слышал все мои ответы на вопросы доктора. Не беременна ли я, нет ли у меня хронически заболеваний, например, диабета. Не бывает ли у меня головных болей, и часто ли испытываю головокружения. Не принимаю ли какие-то препараты, и даже какой у меня день цикла. Я понимала, что для врача это обычные вопросы. Он же должен выяснить причину моего обморока. Что если это был не пустой желудок, а что-то посерьёзнее? Но всё же некоторые из его вопросов казались мне слишком интимными, чтобы отвечать на них при посторонних. Ярославцев мог бы выйти, но он стоял и слушал. Меня это одновременно злило и... И я почему-то испытывала некий трепет. Даже себе самой я чётко не могу охарактеризовать эти ощущения. Не знаю, как это по-другому описать. Я даже от Вадика всегда скрывала своё плохое самочувствие и проблемы со здоровьем, а тут совершенно посторонний мужчина…