Мне придется выносить дитя. Чувствовать, как оно растет у меня под сердцем. Подарить ему жизнь. Возможно даже подержать на своих руках и… отдать.

Отказаться от него, от Найтла, от этого мира.

Я не настолько сильная! Я не справлюсь!

Сорвавшись с места, я заметалась по комнате. Я просто больше не могла оставаться на одном месте. Моя душа рвалась куда-то, воздуха не хватало, окружающие меня стены давили.

Боже, Женька, что же ты творишь?

— Женя! 

Я резко обернулась на звук. Он доносился из зеркала. Не веря своим глазам, я подошла к стене, на которую прибыли “подарок почившей тетушки” и прошептала:

—  Элен? Что ты здесь делаешь? Не смогла найти выход в мой мир?

Если я права, тогда все происходящие вымысел, и я нахожусь в книге, а если…

— Не пугайся. Со мной и твоим телом все хорошо. Я пришла в себя в каком-то странном месте. Вы называете его больница. Здесь куча разных непонятных артефактов и так много целителей! 

— Ты можешь управлять телом? Говорить? Ходить? 

— Да-да! Только целители сказали, что у меня амнезия, потому что я не помню твой мир. Мне не удалось убедить их в обратном. Твои родители очень взволнованы — прости, я не хотела их тревожить.

— Как они? — прошептала я, вспоминая маму, отчима и даже младшего брата. 

Не думала, что им есть до меня дело. В последнее время мы сильно отдалились друг от друга, но сейчас я затосковала по ним. Вот бы сейчас обнять маму и подержать на руках брата…

—  Мама приходит несколько раз за день, Ванечка очень милый ребенок и постоянно улыбается. Раньше я боялась детей, а сейчас как-то привыкла, даже жду его прихода. Константин Львович хоть и не показывает виду, но волнуется. Собрал для меня несколько целителей, возил на какие-то важные анализы, проверки. Хоть и мало улыбается, но искренне проявляет заботу.

Слова Элен стали для меня открытием. Я никогда не замечала за отчимом ничего подобного. Нет, мы не ругались, не сверлили друг друга ненавистными взглядами. Просто всегда держали дистанцию. Я не воспринимала его как отца, близкого родственника. Он всегда был для меня папой Вани и мужем мамы — не больше. Я думала у нас все взаимно. Может, Элен ошиблась? Приняла желаемое за действительное?

Впрочем, не важно. Сейчас отношения с отчимом волновали меня в последнюю очередь.

— Тебя скоро выпишут?

— Не знаю. На днях меня отвезут в столицу на какое-то обследование. Мама говорит, что это важно и необходимо. Константин Львович уже обо всем договорился. А как ты здесь?

Я замялась, не зная с чего начать.

—  У тебя появился фамильяр… кажется.

— Ты что-то путаешь. В нашем мире они есть только у очень сильных магов и ведьм. Последние считаются почти легендой. Многие думают, что они ушли вслед за богами из нашего мира, но моя тетушка, как ты уже поняла одна из них. Мириам надеялась, что во мне тоже появится эта сила, но увы, наследие отца оказалось сильнее. 

— Подожди… Ты хочешь сказать, что во мне просыпаются ведьмины силы?

Двоякое чувство охватило меня: страх и радость. Не знаю, как для других, а для меня обращение “ведьма” всегда звучало, как комплимент. Хотелось почувствовать себя одной из них: сильной, смелой, самодостаточной, яркой, умеющей одним взглядом привлекать к себе внимание мужчин.

Я помню, как в старшем классе надела платье, со смелым разрезом до середины бедра и довольно глубоким декольте. Впервые купила и примерила чулки. Целую неделю училась уверенно ходить на тонкой шпильке. А наносить красную помаду и того дольше. Стрелки рисовала мне соседка — маму бы хватил приступ, если бы она меня увидела в таком виде.