— Те маги не чета лорду Кроу, — с достоинством и гордостью заметил Бенет.

Я задумчиво посмотрела на дно чашки. Мелкие чаинки вырисовывали причудливый узор.

Проклятия относились к древней и крайне опасной магии. На территории королевства Беренвир строго запрещалось ее использовать, и наказанием было пожизненное заключение в Башне магов. Там, отрезанные от внешнего мира, высокородные преступники искупали вину и трудились на благо королевства. Кто-то утверждал, что на них ставили эксперименты и испытывали новые артефакты. Но на деле никто не знал, что творится за закрытыми дверьми Башни. Поборники высшей меры наказания роптали, мол, у короля не хватает смелости ввести смертную казнь, и на содержание этих убийц — а все проклятья сводились к чьей-нибудь смерти — впустую тратятся средства из казны.

Другими словами, только маг, достигший высшей степени отчаянья, мог решиться на подобный шаг. В истории Беренвира было множество случаев, когда проклятье оборачивалось против самого проклинателя, ведь путь исполнения желаемого нельзя было предугадать. Так, одна несчастная леди решила избавиться от супруга-тирана и обрекла на вымирание весь род. Проклятье перешло по наследству к их детям, и смерть преследовала семью по пятам, пока цепочка не прервалась. А история о «проклятии глупца»? Мужчина проклял своего врага на нелепую смерть и погиб вместе с ним: они одновременно решили помочь леди поднять платок, столкнулись лбами и умерли на месте. Вот поистине была нелепость.

— Я закончил, — сказал целитель, появляясь на пороге кухни, и сел за стол, не церемонясь.

Смерив его удивленным взглядом, я поняла, что он частый гость в замке Кроу.

— Не было возможности представиться, леди Кроу. Я — лорд Абнер Дикенсон, личный целитель королевской семьи.

Имя гениального мага-целителя я знала прекрасно. То, что сейчас он примчался по первому зову в замок Кроу, говорило о многом. Значит, Валиан все же на хорошем счету?

— Приятно познакомиться. Как мой муж?

— Проспит до утра. Будет ужасно себя чувствовать, когда проснется, но это нормально. Бенет, старина, может быть, и мне нальешь?

— Вы давно знакомы? — удивилась я подобной фамильярности.

— Да, я дружил еще с дедом Валиана. Хороший был маг, жаль, немного безумный, — улыбнулся Абнер.

— В чем заключается проклятье Валиана? — спросила я, надеясь, что хотя бы Абнер сможет ответить.

Он переглянулся с Бенетом, и от былой легкости не осталось и следа.

— Простите, леди Кроу. Я связан клятвой и не могу о нем рассказать.

— Ясно, — холодно ответила я, — пойду, посмотрю как мой супруг.

Интуиция подсказывала — они не просто так скрывают подробности. И Бенет, если не знал, то наверняка догадывался, в чем суть проклятья семьи Кроу.

Я вошла в комнату Валиана. Его бледное, изможденное лицо сливалось с тканью подушки. Лоб покрыла мелкая испарина, ожоги исчезли, и на их месте появилась тонкая розовая кожа. Руки выглядели немного лучше, но шрамы не поддавались исцелению, и, скорее всего, сегодняшние раны оставят новые следы на и без того истерзанной коже. В верхнем ящике комода я нашла новую пару перчаток и надела их ему на руки. Не из-за того, что мне был неприятен вид покрытой рубцами кожи. Нет. Я знала: когда Валиан проснется, то первым делом проверит, на месте ли перчатки.

Устроившись на краешке кровати, я вглядывалась в бледное лицо.

— Что еще ты от меня прячешь? — произнесла я одними губами.

Бенет считал лунатизм Валиана последствием проклятья, но в этом не было никакого смысла. Проклятия обходятся куда дороже. Объяснение поведения Валиана было приземленнее — глубокая психологическая травма, вызвавшая неконтролируемое поведение во сне. Вопрос проклятия оставался открытым.