Наконец Раймонд зашевелился и повернул голову.

Эрик разглядел широченные зрачки. Чернота заволакивала, хотелось сильнее стиснуть пальцы и ощутить прежнюю яркость жизни — своей и чужой. Чтобы вновь разгорелись теплом ладони, забилось где-то в горле сердце, запульсировали вены, разнося по телу огонь силы. Но Эрик только задохнулся от глухоты.

Пустота. Дыра в сердце, как пробоина в старом судне. Тесные путы, точно он связан по рукам и ногам и не может шевельнуть и пальцем: нет воли, нет силы, нет жизни. И то — не ощущения дока. То его собственная немощь. Оборвали связь с миром, сбросили со скалы в чёрную бездну, и он до сих пор летит, не чувствуя больше ничего вокруг. Нет силы. Нет магии.

Словно чужие разжались пальцы Эрика на плече судового врача, зато тот вдруг очухался. Эрик сполз по переборке и осел рядом с ним.

— Поделись, а?

— Поделиться? — безжизненно отозвался Раймонд.

— Ну, что ты там принимаешь вместо лекарственной дури. Вместе веселее будет.

Раймонд медленно посмотрел на одну из склянок и также медленно подвинул её, едва не перевернув на стол.

— Э, да ты и в самом деле того, дружище…

Эрик забрал у Раймонда из ватных рук склянку и принюхался. Пахнет странно, но не так резко, как лечебные мази. Может и правда глотнуть — и позабыть на время, что вокруг. Он уже потянулся к чудесной настойке доктора, но шум идущей грозы заглушили крики из команды.

В кубрик по трапу вломились матросы второй вахты, а с ними и Мейкдон, изрядно взмыленный. Оглядевшись, он добрёл до каюты дока.

— Раймонд, — рявкнул он, встряхнув бедолагу. — А, проклятье, снова ты… а ну, давай, очухивайся, помощь твоя нужна. Капитан зовёт всех наверх.

— Стряслось что? — подал голос Эрик, опираясь о переборку и вставая.

— Стряслось, — проворчал старпом. — Война стряслась. Ивварцы, говорят, напирают, помощь наша нужна. — Тут Мейк взглянул пристальней на Эрика, замершего в тени у корпуса, и повёл плечом. — Здоровых зовём, раненые на корабле остаться могут.

Эрик громко фыркнул.

— Списали меня уже в утиль?

— Это уж как док скажет. Эй, Раймонд, — чуть ли не за шкирку схватил своей огромной ручищей Мейкдон щуплого докторишку. — В воду тебя окунуть, что ли?

— Перестань, — вяло отмахнулся Раймонд и потёр глаза под пенсне.

— Можно этому двигаться-то хоть? — кивнул старпом на Эрика.

— Коли хочет, пусть двигается. Коли не хочет, то и не надо, а тогда… — бессвязно забормотал судовой врач и начал сползать на палубу.

— Вот мать его, — махнул рукой Мейк и бросил Эрику: — Ладно, иди, если сможешь. Чего тебе в тепле-то не сидится?

— По капитану соскучился, — хмуро отозвался Эрик и поковылял собирать вещи и оружие для вылазки.

Готовились всю ночь. Вскоре на верхней палубе, ещё окутанной сумеречным дождём, собралась большая часть экипажа. Белели в темноте матросские рубахи, по-деловому сновали мальцы, будто тоже готовы были броситься в бой.

Под отдалённое ворчание затихающей грозы Сагиш нетерпеливо вышагивал по палубе, а Мейкдон допрашивал несчастного Дени сотней тысяч вопросов: где, что произошло, сколько идти и прочее.

Эрик осторожно приподнял сломанную, но подзажившую руку, зубами ухватил конец ремня и затянул перевязь туже, прижимая локоть к телу. Плевать, он и с одной рукой на что-нибудь сгодится — всё лучше, чем отлеживать бока в кубрике. Дышалось тоже трудно, но этого он никому не покажет.

Пока все собрались, гроза совсем стихла и начало светать. Наконец Мейкдон раздал оружие и принялся по десять человек отправлять в шлюпке до берега. Эрик шёл в последней.

Даже подумать раньше было смешно, что спуститься с борта в баркас будет настоящим испытанием. Боль прошила бедро, а потом принялась яростно терзать сломанную руку и поджившие рёбра, пока он пытался перебраться через борт. Ныли отбитые до кровавых синяков бёдра и колени, но Эрик сцепил зубы крепче и постарался не кряхтеть. Мейкдон, шедший за ним следом, подал ручищу и без слов помог забраться в лодку.