- Слушай Мэгги, давай сегодня сама. Меня не будет, я занят. Если будут проблемы - звони мне или лучше Эдварду - он в курсе всего. Завтра утром буду обязательно...

Она, как обычно бесстрастно, пожелала удачного вечера. Вот! Удача мне точно понадобиться!

Ещё на подходе к соседскому дому, прибежищу сумасшедшей малявки, ощутил, как второй раз за сутки накатило острое желание убивать - грохочущую из открытых окон гостиной музыку слышно было издалека. Где-то в глубине души я ещё надеялся, что всё-таки ошибаюсь, но заглянув в широкий проём открытых французских окон её гостиной, понял, что прибью! Вот сейчас, только сниму тихонечко её с этой стремянки вниз, а потом прибью!

Титаническим усилием взяв себя в руки, пару раз сглотнул пересохшим горлом и почти нормальным голосом задал вопрос, для надёжности подбираясь ближе,

– Элли, а зачем ты сбежала из клиники?

Заметив, она одарила меня сияющей улыбкой,

– Ой, привет! А я и не заметила, как ты пришёл!

Повторил вопрос, уже не без уверенности, что мне важен ответ,

– Элли, почему ты ушла оттуда?!

Она с довольным видом продолжила прерванное занятие, смахивая левой рукой маленькой смёткой пыль с посвёркивающей хрусталём роскошной люстры, и по ходу дела просвещая меня, совершенно не заботясь о такой мелочи, как держаться за стремянку,

– Ой, знаешь, я ведь очень расстроилась, когда очнулась утром. Думала, что теперь надолго в больнице застряну, а я их ужасно не люблю. Скажу по секрету, просто ненавижу. Так вот, а потом добрый дяденька доктор, такой старенький, посмотрел мою руку, сказал, что всё хорошо и скоро заживёт, и я буду как новенькая. Меня перевели из одной палаты в другую, и там было тааак скучно. Делать вообще нечего, книг нет, поговорить не с кем. Ну я и решила прогуляться по больнице, а потом думаю, всё равно ведь где поправляться и таблетки пить, а у меня дома уборка не закончена... Вот и поехала домой.

– Уборка не закончена?! – уточнил я, почти справившись с желанием закричать. – Идиотка, твоя рука почти в фарш превратилась! Не заметила, не?! И после реанимации ты полезла чистить люстру?! Ты нормальная вообще?!

Безусловно соглашаясь, она быстро покивала, не глядя на меня,

– Да и я вот подумала, как быть? Люстра то жутко пыльная! Но потом догадалась, у меня ведь вторая рука есть и ничем не хуже!

Точно! Как я сразу не сообразил! У неё есть ВТОРАЯ рука! Как я сразу не догадался?! Надо было привязать её, за её ОБЕ руки, хотя… в принципе, и ноги тоже можно было бы привязать, посадить рядом сиделку, и так продержать до выздоровления. Это месяца три – четыре… А потом?

Да фиг с тем, что будет потом, хотя бы несколько месяцев спокойной жизни с родными кошмарами, были чистым раем, по сравнению с последними сутками. Очнувшись от мечтаний, отогнал от себя соблазнительную картинку привязанной за все конечности придурошной и с тоской вздохнул – не судьба. Хотя, если её признать недееспособной и установить опекунство… Уже почти сформировавшиеся планы, прервал её вопрос,

– А ты почему не на работе днём? Выходной взял?

Подходя вплотную и придерживая край лестницы, подтвердил,

– Ага, выходной. Второй день офигенно отдыхаю! Слезай, наконец уже, прошу! А то я залезу и сам спущу! Тебе не понравится!

Вздохнув,

– Ладно, я и так почти закончила…

С грациозностью новорожденного краба, о на принялась неторопливо сползать по ступенькам. Следя за каждым её движением, готовился ловить, но слава богу, опасность миновала. Она благополучно спустилась вниз и оказалась в кольце моих рук, плотно прижатой к пыльноватой, потёртой стремянке. Дежавю накрыло в секунду, узнаванием недавней встречи: холл моего дома, я, она и наши губы рядом, глаза в глаза и одно дыхание на двоих. Несколько дней назад? Не может быть!