Ехать было всего-то две остановки, но я и за это время едва не уснула, прислонившись лбом к прохладному оконному стеклу.

Чудом вышла там, где надо. У крыльца “закутка” стояла все та же спортивная машина, как я решила, Разумова.

Дверь была закрыта, и подергав ее я поняла, что совсем. Вот дела! Неужели обратно возвращаться придется?

– Эй, есть кто-нибудь? — я заколотила в дверь, а потом увидела кнопку звонка. Рассудив, что вполне имею право, как сотрудник, заявить о себе громко, нажала.

За дверью зашебуршало, затем она открылась, в щель просунулось встревоженное лицо Семеныча. Увидев меня, он вздохнул с явным облегчением.

– Слава богу, это ты, Ася. Проходи.

– А что тут случилось? — я с удивлением смотрела на куски грязи в приемной.

– Не знаю, вчера ушел сразу после тебя. А утром вот заваливаюсь на работу, а тут такое. И Богдан у себя в кабинете закрылся покамест. Не знаю, уходил ли отсюда вообще.

Приглядевшись ко мне внимательней, он протянул:

– Да и ты странненько выглядишь, деточка. Бледная как смерть, круги под глазищами. Спалось плохо?

– Ага, Игорь Семенович, угадали.

Я размышляла, хвататься мне за тряпку и вытирать всю эту грязь, или дождаться клининга, который собирался вызвать Богдан Леонидович.

Подумав, все же решила вначале оценить весь фронт работ. Заглянула в тренажерный зал. Кое с какого оборудования мы вчера даже упаковку содрать не успели. На полу валялись клочки картона, куски бумаги, шарики наполнителя. Я подошла ближе к одному из уже распакованных тренажеров. Беговая дорожка выглядела так, будто по ней прошлись грязными ногами. Или просто швырялись в нее глиной.

Что здесь такое было ночью?

Все же мне придется самой пройтись с тряпкой. Странно оставлять такое безобразие чужим людям.

На поручне тренажера что-то блеснуло. Приглядевшись, я увидела клок светлых волосков, застрявший между прорезиненой нескользящей насадкой и металлической основой ручки.

Трясущимися пальцами вытащила. Жесткие. Что это? Шерсть или человеческий волос?

Ответ для меня был очевиден. Эти ровные, серебристые волоски были ужасно похожи на те, что я нашла на своей обуви.

Мне показалось, я схожу с ума. Мне везде чудится собачья шерсть. И не только. Вдруг я поняла, что в помещении и запах такой, словно тут пса купали.

Схватившись за нос и не глядя вперед я понеслась к двери, мне хотелось срочно на свежий воздух, перевести дыхание.

– Осторожнее!

Глухой звук. Я врезалась во что-то мягкое и теплое. В кого-то!

Подняв глаза, поняла, что чуть не сшибла Разумова. Снова.

– Доброе утро, э-э-э … Анастасия, — глухо поздоровался он.

– Извините, Богдан Леонидович, — испугалась я.

– Вот теперь вспомнил, где вас раньше видел, — спокойно сказал босс, — я возвращался с вечерней пробежки, когда дождь разошелся. Даже гроза началась.

– И за тот раз тоже прошу меня извинить, — сказала я, ловя ртом воздух. Этот запах… он только усиливался.

– Вам нехорошо? — заметил он. — Тогда зачем вы сегодня явились сюда? Что за глупый и нелепый героизм?

– Нет, — попыталась слабо оправдаться я, — просто тут такая грязь странная, и шерсть, и…и… и запах!

– А! – Разумов отвел глаза. — Ну, тут я должен просить прощения. Это мой пес.

– У вас есть собака? — я облегченно вздохнула. Надумала себе всякой ерунды, а все настолько просто объясняется.

– Да. Пес. Он меня не слушается и заявляется когда хочет. А сегодня ночью просто взбесился. Бегал тут. Тренажер вон испачкал.

– Это не страшно, я могу убрать! — на душе у меня даже посветлело как-то. Никакой чертовщины. А то я решила, что меня галлюцинации преследуют. Все правильно, ночью был дождь, а собака Разумова… пёс… решил погулять.