– Кто же это мог быть? – тихо спросила она у пустоты, пытаясь снова и снова воскресить в памяти его черты.

Кто он такой? Может, он как-то причастен к смерти?А если нет, почему лес? Что может заставить человека бродить в глуши возле замка безумного графа?

– Ну да… Будто сама не брожу там часами, – закатив глаза, произнесла вслух Ада. И тут вновь ощутила то самое чувство. Леденящий холодок, что неприятно коснулся позвоночника. С улицы донесся странный шум, и Ада медленно переместила взгляд к окну. Она готова была поклясться, что кто-то промелькнул за густыми деревьями, разросшимися на участке.

Ада вся сжалась, после чего щелкнула замком на двери. Даже яркое, ослепляющее солнце, заливающее улицу своим светом, не смогло изгнать это странное, неприятное чувство беспокойства, проникшее в самое сердце девушки. Весь Бэривел-Хилл стал казаться чужим и враждебным. Будто нечто ужасное действительно ворвалось в жизнь их сонного городка, и это была не просто паранойя от случившегося…

“Один упал, разбив надежду,

Другой живой, но лишь пока…

Могильный холод сквозь одежду

Проник под кожу простака…”

Вернувшись в полицейский участок, Лили столкнулась с тревожной сценой, которая вызвала у нее множество вопросов. Сержанты Энкинс и Броуди стояли возле камеры, в которой находился Маркус Монро. Этот молодой человек, свернувшись калачиком, лежал на холодном полу. Он причитал и плакал, совершенно не реагируя на зовущих его стражей порядка.

Оливер Броуди, явно теряя терпение, несколько раз ударил по железным прутьями, создавая глухой звук, который отозвался в пустом коридоре участка.

– Не надо, – остановил его Сэм Энкинс, положив ладонь на плечо Броуди. Его глаза, выражавшие сочувствие, были прикованы к парню, пребывавшему в состоянии глубокой подавленности или, может быть, паники.

– Да он же… – начал было Броуди, но его слова прервались, когда он встретил проницательный взгляд Лили. Она подошла ближе к мужчинам, ощущая нарастающее напряжение в воздухе, и взглянула на Маркуса Монро. Его тело била мелкая дрожь, словно от холода, хотя в камере, как и во всем участке, было душно. Глаза, безумно вытаращенные, метались по стенам, потолку, от одного угла к другому, словно выискивая выход из ловушки, которую он сам себе построил.

Губы Маркуса двигались с невероятной скоростью, создавая впечатление, будто его разум пытается вырваться на свободу. Однако это было не просто тихое бормотание, а поток бессвязных звуков. Словно хаотичный набор слов, не позволяющий ухватить смысл. Фразы, слетавшие с его уст, напоминали мольбу сумасшедшего, направленную на то, чтобы отсрочить неминуемое.

Лили изо всех сил напрягала слух, пытаясь расслышать хоть что-то, что могло бы прояснить случившееся. Но, к сожалению, все усилия были напрасны. Слова сливались в невнятный гул, напоминающий шипение старого приемника, пытающегося поймать слабый сигнал.

В его шепоте, наполненном отчаянием и страхом, можно было уловить нотки боли. Лили не могла понять, что именно переживает Маркус. Он будто находился на грани. Казалось, еще немного, и парень окончательно сломается, погрузившись в пучину безумия. И тогда уже ничто не сможет его спасти, а главное пролить свет на трагедию у замка Бранвей.

Лили ощутила укол сочувствия, смешанного с беспокойством. Она знала, что должна что-то сделать, но что именно? Как достучаться до человека, чье сознание охвачено мраком?

Немного подумав, она приблизилась, ухватившись тонкими пальцами за прутья решетки.

– Мистер Монро? – окликнула его Лили, но Маркус, как и ожидалось, не реагировал.