Мягко ему улыбаюсь:

- Здравствуй! Томи сказал, что ты можешь помочь мне с садом. Это правда?

- Да, ваша милость! Истинно так!

- Можешь называть меня Айлин.

- Как скажете, ваша милость!

- А как твое имя?

- Мое? – старик смотрит на меня с удивлением во взгляде. – Альберт я, ваша милость.

Глядя на него, понимаю, что настаивать, чтобы он называл меня по имени, бесполезно, поэтому больше не пытаюсь и обращаюсь к Томи:

- Купи мне, пожалуйста, кило томатов, десяток яиц, пучок зеленого лука и половину курицы. Держи, - протягиваю ему серебряную монету. – Сдачу принесешь.

- Будет выполнено, госпожа Айлин!

Затем оборачиваюсь к Альберту:

- Пойдем, обсудим, что именно нужно сделать.

При виде моего запущенного участка старик оживляется:

- А вы газончик хотите или огородик?

- Не особенно во всем этом разбираюсь, - искренне признаюсь я. – Но наверное, хочется кустов с малиной и грушевых деревьев. И чтобы можно было гулять.

- Такое без денег не сделать, ваша милость.

- Так я дам тебе денег, - сперва произношу, а уже потом вспоминаю про его проблемы с алкоголем: - Как Томи вернется, так вместе на рынок и сходите. Он и довезти поможет. А пока осмотрись по сторонам.

К возвращению парнишки успеваю напечь целую горку оладий и сделать зажарку с кусочками мяса и луком. Кроме этого, ставлю плошку со сметаной и вазочку с вареньем. Пока он зовет к столу садовника, завариваю всем по чашке ароматного чая.

Альберт смотрит на меня нерешительно, поэтому приходится настоять, чтобы он наконец-то приступил к завтраку. Он не спешит во время еды, как Томи, но все равно заметно, что очень голоден.

Отпив немного чая, ввожу Томи в курс нашей с Альбертом договоренности. Мальчик важно кивает, и когда после завтрака доходит дело до денег на покупку, протягивает ладонь. Не возражаю. Утром он закупил все продукты по тем ценам, которые я успела запомнить на рынке, и не взял себе ни медяшки, чем еще больше заслужил мое доверие.

Почему-то появляется желание испечь пирог с грибами, но грибов у меня как раз и нет. Когда-то я бы запросто отмахнулась от этого, сочтя капризом, теперь же собираюсь и отправляюсь на рынок.

По пути обратно неподалеку от улочки, по которой я иду, раздается шипение. Свернув на звук в подворотню, наблюдаю, как к огромному черному коту пытается подступиться большой пес. Причем не так чтобы очень уж угрожающе, скорее из любопытства.

Увидев, что кот поджимает лапу, отгоняю пса и беру раненое животное на руки. Кот сперва как будто выглядит ошарашенным, затем пытается сбежать. Прижимаю его покрепче:

- Не бойся! Как только исцелю твою лапку, отпущу. А пока, пожалуйста, не дергайся, иначе придется тебя усыпить.

Кот затихает и прижимает уши, словно понял мои слова. Но удивительно не это, а скорее то, что он вообще пытался вырваться – наша сила обычно очаровывает животных.

Сразу же отношу кота в ванную. Он снова пытается сбежать, но возвращаю его и хмуро произношу:

- Посмотри на себя: вся шерсть в пыли и грязи. Нужно тебя сперва отмыть, а потом уже разбираться с травмой.

Чувствую себя немного глупо, разговаривая с животным так, словно он все понимает, но кот снова затихает, только подозрительно на меня зыркает.

Вопреки моим опасениям он стоически терпит весь процесс. Даже позволяет закутать себя в полотенце и отнести в гостиную. Под пушистой шерстью оказывается тощее тельце, при виде которого становится грустно.

Осмотрев кота, с сочувствием качаю головой:

- И как только лапу сломал, глупыш? - услышав недовольное шипение, качаю головой: - Такое чувство, что ты меня понял. Оборотень?