Так что они сами виноваты, что я от расстройства собрал все пирожки, что были, в огромный тазик, который Вовка выпросил у местных дам. Хм… Кстати, тазик он мне отдал, а сам с той стороны прилавка остался, продувать ушки местным красоткам. Вовке не требуется одобрение системы, у него от рождение высший скилл (навык): «Повелитель сердец, всех представительниц общепита». Давно установленный факт. Ах, сколько вкусняшек и двойных порций было съедено группой диверсантов «Коршуны». Ибо скилл у Вовки высший, как я уже сказал, так что кормили всех, а не только его.

Однако, о наболевшем… Где компот? А? А вот он… Следующий плакат был вообще из области… не знаю даже, как объяснить. Стоит ангел, с зажмуренными глазами, пальцами затыкает уши из которых течёт кровь, а рядом Тихоня что-то вещает. И надпись: «Ангел, помни, у гвардейца даже язык оружие».

— Мне, кажется, нас здесь не любят, — усевшись за ближайший стол, бухнул, туда же тазик с пирожками, поставил рядом поднос с компотом и, выхватив, румяную, жаренную на масле вкусняшку, идеального размера, как раз на один раз, запихнул её в рот. И чуть не расплакался… Он был с печёнкой. Нет, не то чтоб я жутко любил именно такие пирожки, нет. За то их просто обожал наш командир, капитан Рогожин, он же Джинн. Человек, который, вывез с Земли Балагура, прорвался к Эдему и тем самым спас его. Уверен, что без него и нас бы здесь не было.

— Не конкретно вас, — Симиниэль жадно наблюдает, как я жую, — вообще вашего брата гвардейца. Вы же наши антиподы.

— Чего? — я аж поперхнулся капусткой из очередного пирожка. — Какие нафиг антиподы? Мы же не демоны. И прекрати пожирать глазами еду, — пододвигаю к нему тазик с пирожками, — просто возьми и ешь. Ты что на диете?

— Нет, — вздыхает, — не на диете. Это за то, что я тебе «Перо ангела» дал, наказали. Видишь ли, не имел права выдавать. А уж за то, что Тихоне выдал, начальник вообще озверел. Вот и не могу взять с прилавка, ничего кроме пары ватрушек в день и стакана чая, — голодно сглатывает.

— Ну так ешь, — подаю пирожок, — бери.

Но тот только как-то затравленно оглянулся, на набежавших и позанимавших соседние столы коллег, и втянул голову в плечи. Кажется, боится. Что-то мне теперь тоже хочется познакомиться с местным боссом. Есть у меня пара вопросов. И тут взгляд цепляется за плакат со злобствующим Балагуром. Ну, а что?

Хватаю Симиниэля за крыло и слегка потянув на себя, так чтоб не делать ему больно, рявкнул, брызгая во всё стороны слюной и картошкой с луком, которые были в последнем пирожочке:

— Ты что меня не уважаешь? Думаешь, отравить хочу? А ну жри, а то крылья оборву, — и запихнул в рот ему вкусняшку.

Подвергнутый жутким «истязаниям» ангел, был вынужден начать есть. А я грозно, обвёл взглядом присутствующих здесь представителей местной администрации и кровожадно, стукнул кулаком об ладонь. Очень хочется подраться. Вот только дайте повод. Ух…

Оно, конечно, их тут много, и вполне возможно запинают. Но у нас тут мать его бессмертие. И в следующий раз я буду знать куда идти. Ух прямо так и поразбивал бы эти наглые сытые рожи. Сёма, между прочим, ради них старался, чтоб мы тут реже появлялись. А они нашли крайнего. Ну, а как же, знаем, проходили. Ну, давайте доходяги, только даёте повод.

— Олежа, ты чего орёшь? — через прилавок, как раз перелетел вооружённый огромным черпаком Балагур. Даже ни одной тарелки не сбил, с верхних полок. Могёт, однако. — Тьфу, обломщик, я-то думал, махла началась. Эх, Олежа, оказывается не так здесь и плохо, — довольно улыбается. — Всё! Теперь как только грохнут, я сразу на кухню. Кхм… В столовую я хотел сказать…