Везувий копается в её смартфоне как в собственном, и Надя склоняется чуть ближе, чтобы понаблюдать за его действиями.

Он вскидывает на неё непроницаемый взгляд и слегка поводит головой в сторону.

Каким… каким образом он зашёл в банковское приложение?

Надя, видимо, восклицает последнее вслух, и Вез молча открывает «Заметки», где в первой строке жирным шрифтом скопирован пароль от… всего:

Metlatyktyk135

После сегодняшнего вечера Надя точно сменит пароль… везде на что-то умное вроде «singularity&43».

Надя удивляется, что у Везувия не находится саркастического замечания по поводу пароля, учитывая, что он уже увидел её фамилию, Метлицкая, но на эту эмоцию не остаётся времени, так как…

… этот назойливый негодяй копается в её банковских выписках!

— Дайте сюда!

— Угу, — он даже не поднимает головы и листает список трат. Закрытому кредиту уделяет точно больше времени, чем идее её потенциального раздевания.

Алло, мы не на это договаривались!

Он ловко достаёт айфон из кармана и возвращает Наде её телефон через несколько минут.

На её новой виртуальной долларовой карте уже пылятся сто восемьдесят четыре тысячи.

Надя не решается поднять на мужчину глаза.

До этого момента она даже не подозревала, насколько хочет, чтобы он оказался не обманщиком.

Она приближает экран к носу, но на самом деле узнать, как мужчина это всё подделал, не хочется.

Может, это какая-то копия банковского приложения, подставная?

Очевидно же, что он не отправлял этих баснословных и столь необходимых ей денег. Такие переводы не происходят за минуту, и банк уж точно не пропустит подобную сумму на карту Нади Метлицкой, что два года тому назад переехала из Первомайска в столицу и до сих пор снимает комнату в коммуне.

Честно говоря, девушка разделась бы перед этим мистером Дьяволом и бесплатно.

— Держите, — всовывает она телефон с включённым фонариком в гигантскую пятерню, — и светите.

Сначала стягивает вниз плечики и бретельки лифчика, затем спихивает платье ниже до живота, и остаётся лишь побороть размах бёдер.

Она выдыхает урывками, а соски на отяжелевшей груди ловят ток прямо из воздуха. К горлу подступает нервозная тошнота от осознания, насколько приятным ощущается столь острое возбуждение.

Везувий, видимо, хочет смотреть, только когда Надя уже полностью разденется, поэтому свет фонаря упирается в пол между ними.

Надя смотрит в его руку, удерживающую телефон опущенным, как зачарованная.

Платье падает к стопам, как и колготки.

Надя не знает, что делать с руками, поэтому пристраивает волосы на плечах. Кончики касаются ноющих сосков и частично закрывают грудь, и она надеется, что это… ничего страшного?

Она ведь почти что голая.

— Немного… холодно, — едва ли не извиняющимся тоном говорит она и ненавидит себя за нервный смешок, что прорывается изо рта следом.

Везувий молчит, и его рука не двигается.

Их разделяет кружок флуоресцентного света фонаря.

— Вы будете смотреть? — почти что заикается Надя.

Она не собирается злиться, но сначала он облапошил её и солгал, что отправил тыщи долларов, а теперь даже глядеть не хочет.

Ещё пара мгновений, и она бросится натягивать всё обратно.

Рука Везувия чуть сгибается, и Надя утопает в эхе собственного вздоха, наполняющем подсобку словно туманом.

Лучи фонаря теперь направлены на кипу одежды у её ног.

Везувий делает шаг по направлению к девушке, и между ними, должно быть, ничего не остаётся.

Её кожа чувствует его дыхание, так как отзывается на близость мурашками.

— Положи руку на горло, — неожиданно тихим голосом приказывает Везувий.

Когда Надя протягивает ладонь, пытаясь нащупать его шею, он заходится таким взбудораженным и судорожным выдохом, что она едва удерживается на ногах.